Песня учителя

Она вернулась к себе в кабинет и засела за бумажную работу, но забыть случившееся после лекции была не в силах, и это ее тревожило. Таге Баст тогда промолчал. Может, не случайно? А может, он просто не успел ответить на ее глупый риторический вопрос, ведь она так стремительно выбежала из аудитории. И, кстати, – кто вообще такой Таге Баст, чтобы судить о преподавателях Академии искусств, будь это Лотта или еще кто-нибудь? В педагогике он ничего не смыслит и понятия не имеет, каково это – обучать современную молодежь основам старой драматургии. А вот у Лотты есть университетское образование.

Она знала, что лекции читает отлично, ей столько раз говорили, как мастерски она умеет оживлять старые тексты, про которые другие лекторы рассказывали сухим бесцветным языком. На конференции с лекциями по драматургии приглашали ее, а не Фредрика Скугена, так почему же Таге Баст не пошел снимать Фредрика Скугена? «Потому что хотел снять сильный интересный фильм», – тут же сказала она себе, и хотя Лотта понимала, что, возможно, просто старается себя успокоить, это вдруг показалось ей очевидным: ну разумеется, так все и есть! Ведь если снять лекции Фредрика Скугена о «Фаусте» Гете, скучища будет невыносимая! Скуген никогда не проводил параллелей между литературой и современностью и, даже отступая от сухих фактов, утопал в метафизических философствованиях, никого не интересовавших, во всяком случае, двадцатилетних студентов-актеров.

Она как раз додумала до конца эту мысль, когда в открытую дверь вежливо постучалась Лайла Май. Лотта поздоровалась и подумала, что коллега наверняка поинтересуется, как продвигается проект Таге Баста, но не угадала. Она попросила Лотту принять участие в конференции, организацией которой занималась. Темой конференции была взаимосвязь искусства с войной. Конференцию планировали провести в октябре в Копенгагене, и разумнее всего будет, если Лотта Бёк расскажет о Брехте, хотя автора, конечно, выбирать самой Лотте, главное, сохранить тему. Лотта такой возможности обрадовалась и сразу же согласилась. Но Лайла Май не уходила, и вид у нее был такой, словно ее, что называется, что-то тяготило.

Лотта предложила ей присесть, Лайла опустилась на стул и сказала, что попала в довольно неприятную историю, которой ей хотелось бы с кем-нибудь поделиться. У Лотты не найдется минут пять? Ну разумеется, найдется. Оказывается, один из студентов Лайлы повадился врываться к ней в кабинет в любое время, подходящее и не очень, будто Лайле Май нечем больше заняться, кроме как обсуждать сочетания цветов в его акварелях. По вечерам он тоже одолевал ее звонками. Пару дней назад он заявился, когда она как раз составляла непростое обращение в налоговую службу. Лайла Май не выдержала и резко отчитала его, а теперь его родители написали жалобу ректору и обвинили ее в травле. Она признавала, что погорячилась, может, даже была по-настоящему грубой, однако к травле это никакого отношения не имеет. Как же ей теперь поступить?

Лотта посоветовала описать случившееся так, как представляла его сама Лайла, и передать ректору объяснительную записку. Лайла Май взяла со стола Лотты лист бумаги и ручку и принялась записывать. Лотта сказала, что, строго говоря, студентам Академии искусств не разрешается обращаться к преподавателям в нерабочее время, а такая склонность появилась у студентов лишь потому, что те сами проявляют излишнюю благосклонность.

– За стенами Академии у преподавателей тоже есть жизнь, – сказала Лотта, и Лайла Май записала это, – или родители амбициозных студентов полагают, будто преподаватели только и думают, что про их чад? Это неуважение!

Старательно записав все это, Лайла Май, окрыленная, встала и поблагодарила коллегу.

– Все наладится, – заверила Лотта.

– Очень надеюсь, – ответила Лайла Май и уже с порога добавила: – Может, я неплохо разбираюсь в цветах, зато в словах тебе равных нет.

Лайла Май ушла, Лотта встала и потянулась. Тревога испарилась. Погода была отличная, и Лотта отправилась прогуляться по окрестным магазинчикам – лучше сразу купить свитер для прогулки в лесу, тогда можно домой не заходить. Уже во втором магазине она наткнулась на просторный голубой мужской свитер из шерсти лам, невероятно удобный. От такой отличной покупки на душе у нее потеплело, и Лотте захотелось побыстрее оказаться в Маридалене.

Они встретились в шесть на автобусной остановке возле церкви. Ждавший ее Таге Баст сказал, что у нее красивый свитер. Лотта думала, что он начнет выспрашивать про ее монолог после лекции, но он ни словом об этом не обмолвился. Возможно, потому, что они сидели в автобусе. Впрочем, в Маридалене, когда они двинулись вдвоем по тропинке в сторону Вангена, он тоже молчал. Сама Лотта также была молчалива, и поэтому они шагали в тишине, и как же было приятно сойти с тропинки возле озера Блоккванн. Лотта шла впереди, снимает он или нет – она не знала, да и какая разница, в лесу она в безопасности.