Песня ветра. Ветер перемен (СИ)

За дверью ее комнаты слышались голоса, смех, топот, музыка, но Раде не хотелось выходить. Она тихонько сидела у стола, сложив руки в замок и глядя прямо перед собой, а перед внутренним взором проходил весь этот год, такой бурный, такой сложный, такой невыносимо красивый. Вся ее жизнь изменилась в одночасье, все стало иным, словно по щелчку чьих-то пальцев, все повернулось так, как она и сама не могла бы ожидать.

- Я молю только об одном, Великая Мать! Позволь мне еще хотя бы раз увидеть ее! Позволь мне посмотреть в ее глаза, потому что мне трудно без нее, очень трудно. – Рада поняла, что шепчет это вслух, но это показалось ей очень правильным. Уткнувшись головой в столешницу, она тихо пробормотала. - Все было не просто так, каждый шаг, каждое слово, каждый жест. Я знаю, что ты приведешь ее ко мне, я знаю, что ты не оставишь нас, потому что мы слишком далеко ушли, чтобы остановиться сейчас.

В ее спине вновь начало жечь, сильно и яростно, словно тот раскаленный прут кто-то качал из стороны в сторону. Рада поморщилась, повела плечами, чтобы размять их, хоть и прекрасно знала, что это никак не поможет. Что-то это жжение означало, но что – она пока понять не могла, как бы ни крутила в голове, как бы ни поворачивала так и эдак. Что-то происходило с ней, и это явно было связано с Великой Матерью, а коли так, то и думать об этом лишний раз не стоило. На все воля твоя. Я лишь полностью отдаю себя тебе и следую туда, куда ты меня поведешь.

Зимой темнело рано, и сумерки опустились на укрытые снегом равнины уже через несколько часов после обеда. Во тьме костры горели еще ярче, выбрасывая в воздух целые снопы искр. Шипел на углях капающий с туш жир, в воздухе стоял запах мяса и хлеба, запах людей, перебродившего вина, застарелого перегара и дыма. Рада тоже присоединилась к попойке, надеясь хоть как-то расслабиться, отвлечься, но все было не то, все было чужим. Виски не лезло в глотку, пьяные небритые рожи лонтроцев опостылели. Она поискала друзей, но и в их обществе тоже было не слишком весело. Алеор ухмылялся этой своей жестокой улыбкой, то и дело недобро косясь на Гиэлата, глядящего в ответ, между ними висело такое ощутимое напряжение, словно вот-вот они должны были броситься друг на друга с ножами. Кай извинился перед всеми, сказав, что не слишком любит шумное веселье, и ушел в свою комнату читать. А Улыбашка просто мрачно напивалась, ожидая развязки напряженного конфликта между Алеором Реноном и Владыкой Себаном.

- По-любому сегодня что-то будет, - угрюмо сообщила она Раде, высунув из бокала покрасневшее лицо и не слишком внятно выговаривая слога. – Вот попомни мои слова, белобрысая, сегодня что-то будет. И к тому времени я хочу быть уже в стельку пьяной, чтобы не участвовать во все этом.

Напиваться с ней или тем более с Алеором у Рады никакого желания не было, а потому она только потуже застегнула теплую дубленку из числа заказанных для них Алеором в Речном Доме, нахлобучила на голову меховую шапку и вышла из гостиницы в морозную ночь.

Ноги сами понесли ее на север вдоль берега реки, а жжение в спине буквально гнало вперед, словно кто-то тыкал между лопаток раскаленным острием копья. Ночь выдалась морозной и ветреной, небо было темным, и порывы ветра взметали из под ног снежную порошу, которая пребольно секла лицо. Вскоре пьяные вопли и смех остались далеко позади, и теперь Рада слышала лишь тихий плеск реки слева от себя да свист ветра в обледеневших ветвях деревьев.

И зачем я только вышла морозиться в такой час? Тоскливо выдохнув, она подняла голову к небу. Сквозь разрывы туч ей подмигивали крохотные острые осколки звезд, выглядывал желтым глазом обломок месяца, подсвечивая края облаков хищно-желтым ледяным сиянием. Изо рта вырывались клубы пара, а ногам в сапогах стало зябко. Поискав глазами, Рада приметила торчащий из земли ствол упавшей ивы и направилась к нему. Разгрести насыпанный снег было несложно, он еще не успел намертво вмерзнуть в ствол и покрыть его толстой коркой. А потому она уселась на холодное бревно и полезла за пазуху за трубкой, только потом запоздало осознав, что на таком ветру вряд ли справится с огнивом.

- Ну что за мерзячий день, а? – в сердцах спросила она у темного ночного неба. – Самый растреклято мерзячий день за всю мою жизнь!

Впрочем, делать-то все равно было нечего, а идти обратно не хотелось. Нахохлившись и спрятав руки в карманы дубленки, Рада мрачно уставилась в ночь перед собой. Рядом с ней тихо перешептывались волны, и пригоршни снега засыпались ей за шиворот, только одна мысль о возвращении заставляла ее вздрагивать всем телом и ворчать сквозь зубы. Улыбашка была совершенно права: Алеор, похоже, дозрел, словно гнойник, и теперь по всем законам его должно было прорвать прямо посреди празднования Ночи Зимы. Оставалось надеяться только, что он еще недостаточно дозрел, чтобы выпустить Тваугебира и перерезать к бхаре всех жителей Рамаэля вместе с его незадачливыми гостями. Но в любом случае, ей уже все настолько опостылело, что даже если бы он это сделал, она бы и с места не поднялась.