Песня ветра. За Семью Преградами (СИ)

В доме из снега, точно таком же, как мастерил Кай, когда они только искали логово Редлога на другой стороне Эрванского кряжа, было тепло и уютно. Ветра не могли пробиться сквозь его толстые стены, да и холод тоже отступил прочь, отогнанный жарким энергетическим пламенем, которое разжег в центре помещения ильтонец. Дров здесь никаких не было, жечь они ничего не могли, потому Каю пришлось поддерживать пламя при помощи Черного Источника. С одной стороны, это было плохо: он не отдыхал, постоянно пропуская через себя и контролируя мощь, вращающую миры. С другой стороны, если бы этого пламени не было, они все замерзли бы насмерть посреди ледяной пустыни.

Рада клевала носом, сидя возле самого костра на расстеленном под ней одеяле. Кай протопил и землю, прогрел ее, выгнал из нее лютую стужу, и теперь прямо под ладонью Рады торчала бурая, ссохшаяся за зиму трава, совсем коротенькая. Вряд ли здесь могло прорасти что-то более серьезное: снующие под землей Черви только и делали, что без конца перекапывали и перекапывали грунт, и травы не могли запустить свои корни достаточно глубоко в землю и уж тем более не успевали набраться сил и вытянуться к небу. Но все равно видеть траву было странно, ведь еще буквально какой-то час назад вокруг был только снег глубиной едва не по пояс Раде. Да и стены созданного Каем дома тоже были ледяными. От тепла внутри помещения они слегка подтаяли, и теперь по ним сбегали мокрые дорожки слез.

Впрочем, все это уже нисколько не волновало Раду. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это упасть лицом на землю и уснуть, и чтобы следующие несколько дней ее не трогала ни одна живая душа. Даже голод в почти что прилипшем к спине животе ощущался чужим. Она все силы отдала, все, до самой последней капельки, болтаясь как мешок с сеном на спине Червя и пытаясь заставить его двигаться в нужном ей направлении. И теперь ее интересовал только сон, но перед этим все равно нужно было поесть. Рада знала, что если свалится спать сейчас, пробуждение будет не из приятных. Пустое брюхо начнет глодать само себя, и она рискует заработать себе проблемы со здоровьем, которые ей сейчас были совершенно некстати.

На ее коленях, свернувшись в клубочек, лежала Лиара. Глаза ее были полуоткрыты, зрачок остановился, не двигаясь и не реагируя на свет. Она медленно дышала, и Рада чувствовала, как приподнимаются плечи под ее ладонью, оберегающей сон искорки. Грезы, поправила она себя, не сон. Имело ли это большое значение? Ее девочка намучилась, едва ли не больше, чем все они вместе взятые, вложив в эту поездку всю себя, и теперь буквально отключилась, перестав реагировать на что-либо.

Она казалась Раде сейчас особенно хрупкой и беззащитной. Все ее лицо было в саже, так и не сошедшей после Земли Огня. На щеках виднелись царапины, синяк расползался на скуле от неудачного падения со спины Червя на землю. Ее рот был приоткрыт, и Рада видела чересчур розовые десны: видимо, от удара искорка разбила внутреннюю сторону губ, и кровь окрасила рот.

Такая маленькая. Собственная широкая, разбитая долгими годами работы с оружием ладонь казалась Раде огромной на этом аккуратном плечике, худом и каком-то слишком остром. Ладонь сама двинулась вдоль ее шеи, побеспокоив спутанные кольца запыленных кудряшек, пальцы принялись перебирать их кончики, пружинящие назад. Рада рассеяно улыбнулась. Волосы искорки были темными, но эти самые кончики завитушек отливали рыжиной и на солнце всегда казались золотыми. Пропитанная светом, солнечная моя девочка. Лучик, отколовшийся от неба и бродящий по земле. Всю жизнь мою ты осветила ярче тысячи звезд, все мое сердце в твоих маленьких ладошках.

Она прикрыла глаза, тихонько поглаживая волосы искорки и сберегая ее сон. Так хотелось уже покоя и тишины. Так хотелось выйти из этого жестокого края, оставить далеко позади преграды, испытания, боль. Хотелось искорку, танцующую и смеющуюся, раскидывающую руки в небо где-нибудь на зеленых лугах. Хотелось ее, бродящую босяком по росе, собирающую полевые травы и вплетающую их в свои волосы. Хотелось ее, окутанную загадочным туманом летней ночи, с глазами-озерами глубже полночи, поющую прозрачным речным ручьем песни, от которых сердце Рады всегда сжималось в одну болезненную, саднящую точку, а по венам тек золотой мед нежности и какой-то немыслимой, солнечной красоты.

- И что у нас по программе дальше, Алеор? – хриплый голос Улыбашки заставил Раду вздрогнуть, и она поняла, что придремала, низко наклонившись над искоркой и клюя носом. – Куда ты нас потащишь завтра?

Рада вскинула голову и заморгала, вновь привыкая к яркому свету. В глаза будто песка набили, они слезились, сфокусировать зрение было тяжело. Да и голова кружилась, тянула вниз, каменная и тяжелая. Как же я хочу спать!..