Песочница

Однако, если даже в нашей галактике сто миллиардов звезд, то могла же возникнуть разумная жизнь еще хоть у одной из них, кроме нашей? Если она обгоняла бы нас хотя бы на миллион лет, то мы повсюду видели бы следы деятельности такой цивилизации. Но их нет. Хорошо, пусть не в нашей галактике. Мы имеем возможность наблюдать сотни галактик, и огромные пространства космоса – и нигде нет таких следов. Может, тогда ошибка закралась в саму типологию цивилизаций? Возможно, что I-й тип все же будет овладевать всеми ресурсами своей планеты, но мы не видим на наблюдаемых экзопланетах даже освещения на их ночной стороне. Нет там разумной жизни в нашем понимании.

Тогда что? И здесь, сказал отец, мы подходим к необходимости качественного скачка. Как тот, что совершили мы, изобретя колесо и приручив лошадей и тягловых животных. Как тот, когда стали строить города и пользоваться письменностью. Как тот, когда энергия пара, а затем внутреннего сгорания и электричества позволила нам сделать огромный рывок в науке и производстве, перейти от вопросов элементарного выживания к вопросам научного познания в самом широком их рассмотрении.

Кто сказал, что цивилизация обязана продолжать пользоваться теми же источниками энергии, что на предыдущем этапе? Это похоже на произведения авторов эпохи пара, которые представляли бы себе летательные аппараты, танки и подводные лодки с паровыми котлами. Кто сказал, что цивилизация будет пользоваться теми же способами связи? Радио, телевидение, и даже лазер могут уступить свое место другим видам передачи информации с открытием и изучением новых физических принципов. И один из таких малоизученных принципов, сказал отец, несмотря на то, что он известен нам с древнейших времен – это гравитация. Она повсюду, она совершенно бесплатна… Она может служить и средством связи, и источником энергии, и даже приводить в движение космические корабли. И мы ничего не умеем с ней делать.

Дальше он совершенно потряс мальчика рассказом о темной энергии, которая, может быть, совсем и не энергия, но преобладает во Вселенной и заставляет ее расширяться. О темной материи, которая совсем и не материя – про которую вообще толком никто ничего не знает, но она занимает второе место после темной энергии по распространенности в пространстве и без которой не существовало бы галактик. О пяти– и одиннадцатимерных пространствах, в которых существует Мультивселенная⁹.

А еще были браны¹⁰ и червоточины¹¹, и другие великие чудеса.

Кто сказал, говорил отец, что мы вообще узнаем другую цивилизацию, если принять, что она опередила нас в развитии на сотни тысяч лет? Если им уже давно не нужны эти фокусы со звездами и сферами Дайсона¹²? Узнает ли муравей представителя другой цивилизации, даже если залезет к нему на ботинок?

Голова шла кругом. Идя по улице, Пьер представлял, как его рука касается рук невидимых людей из параллельных вселенных – тех, где все из антивещества; или тех, где время идет задом наперед; или тех, где гравитация – это мощная сила, которой пользуются в быту, чтобы освещать дома и приводить в действие мощные двигатели, а электромагнитные поля – достояние фантастов.

Когда ночью он смотрел в телескоп на Лунную базу, он понял, что желание стать астронавтом, еще недавно столь сильное в нем, теперь совершенно угасло. Он станет астрофизиком – как отец.

3

Вечером Маре посмотрел с Клео мультики, потом он читал ей про маленького Николя¹³, а дочь с восторгом тыкала пальчиком в картинки. Маре в который раз подумал, что те книги, которые в детстве читала ему мама (отец, как правило, пропадал на работе), теперь он сам читает своей дочери, когда его жены нет дома, а потом, возможно Клео будет читать их сыну, тоскуя по загруженному работой мужу.

Уложив дочь, Маре полез в Сеть.

Как там это слово, «калачики»? Он вбил запрос в поисковик.

Калачики оказались не тем, чем надо, но он узнал много нового про русскую кухню, а также, что недалеко от них – всего пол-Франции, по русским меркам это рукой подать, есть город Калач-на-Дону. Маре представил себе румяный пахучий калач, лежащий почему-то на дне огромного дубового сундука. Вообще, богатство этой культуры поражало. До приезда в Россию Маре представлял ее как огромную дикую степь до Урала, за Уралом – совершенно первобытную Сибирь, и все это застроено военными заводами, базами, лагерями и гарнизонами, где худые злые люди день и ночь делают ядерные ракеты.

Как великодушно признавал Маре, на 1 процент это было правдой, и на 99 – неправдой, смесью откровенной лжи, мифов, страшилок и пропаганды, которой кормили свою аудиторию западные СМИ до недавнего времени. Хорошо, что русские активно взялись развенчивать этот бред – с каждым годом в Россию приглашали работать все больше иностранных специалистов.