Песочные часы

То, что араргец, скрывает – иначе бы сзади осталась прядь двуцветных волос. А так они заколоты и убраны под такую же невразумительную, как и куртку, шапку.

Виконт сделал шаг ко мне, и фонарь у вывески «Сломанной подковы» осветил его лицо. Осунувшееся, небритое, с глубокими складками возле губ. Я ещё никогда не видела норна таким.

Очнувшись от оцепенения, попыталась бежать. Просто бежать, а потом через чёрный ход пробраться в «Сломанную подкову» и спрятаться.

- Иалей, постой! – его голос, вернее, его интонация, заставил остановиться. Не приказ, а просьба, даже мольба. – Клянусь, я не причиню тебе вреда. Я просто хочу поговорить. Если боишься, то при свидетелях.

Я остановилась и медленно подошла, оставив между нами расстояние в несколько шагов.

Виконт не сводил с меня воспалённого взгляда и не шевелился. Мне даже показалось, что не дышал. Будто не хотел спугнуть. А потом едва заметно улыбнулся.

Такой незнакомый, потерянный, раздавленный. И, судя по всему, долгие дни пробывший в дороге: на одежде – пыль и грязь. Лицо обветренное…

- Не беспокойся, я не взял в Дортаг ни слуг, ни солдат, ни магов – никого. Тебе нечего опасаться. Целый год, целый год я искал тебя… Как полоумный, Змейка, не жалея денег и средств, никого не слушая. И всё надеялся, что однажды найду. И нашёл. Только, видимо, напрасно, - упавшим голосом добавил норн.

- Разве сеньор Мигель и военные маги не могли определить, куда вёл портал? – недоверчиво спросила я.

Как же он на меня смотрит! Будто я сейчас исчезну. Навсегда.

- Нет, - покачал головой норн. – Тьёрн Содерик всё просчитал, оказался знатоком своего дела. Я нанял людей, они метались по всему континенту, пока в Сорре не нашли имя Ароны Тойро – очередное, одно из сотен имён, которое дарило ложную надежду. Одну из сотен женщин твоего возраста, роста, внешности, в течение года переехавших на новое место жительства и родивших ребёнка. И только одна оказалась тобой.

- Я ведь всех сам проверял, - тихо добавил виконт и покачал головой. – Раш, наверное, теперь ненавидит небо: он в жизни столько не летал.

Он замолчал, продолжая меня разглядывать.

- Как вы здесь оказались? – сухо поинтересовалась я. – Город большой.

- Ждал тебя. Выяснил, где ты работаешь, и пришёл. Я второй день в Сорре. Инкогнито. Взял отпуск.

Виконт снял перчатку и медленно, осторожно, прикоснулся к моему лицу.

Убрав его руку, спросила:

- Зачем вы гоняетесь за какой-то торхой, да ещё с таким упорством? Наследник остался у вас. Или задето самолюбие? Хотите устроить показательную казнь?

- Нет. Я дал слово, ещё тогда дал, и сдержу его. Хоть ты права: твой побег стал главной темой гридорского злословья.

- Ничего, забудется. Купите новую девочку, научите её прыгать собачкой, выделывать фокусы – вот и новая тема для разговоров.

Сказала зло, но иначе не могла. Ему нравились унижения девушек, он полагал это нормальным и осуждал за то, что я не желала закрыть глаза, уткнувшись в сытую кормушку. Да, не вышло у вас сделать из меня домашнего питомца, не выдрессировали, мой норн.

Хотите, чтобы я вернула вашу былую славу непобедимого Коннетабля? Увы, ваше самолюбие меня не касается. А ваш высший свет я ненавижу. Теперь, когда снова разогнула плечи, изжила рабскую покорность, не побоялась бы убить кого-то из этих ухмыляющихся норнов. С удовольствием бы пристрели того министра или отца норины Мирабель, решивших, будто за пределами Арарга живут вещи, упивающиеся своей властью и безнаказанностью.

Избранный народ! Ублюдки они все, бездушные мерзкие ублюдки. Только Арарг превращает пленных в рабов. Только Арарг продаёт аристократам девочек, а потом, сломав, выбрасывает на помойку, позаботившись, чтобы они корчились в муках. Только там людей сажают в клетки и заставляют благодарить за это.

- Ты нужна мне.

Его голос вывел меня из гневных раздумий.

- Зачем? Говорю же: купите новую торху, красивую и приятную во всех отношениях. Я порченая вещь, по вашим законам недостойная даже взгляда норна. Он замарает руки, прикоснувшись к такой. Под норнов кладут исключительно испуганных несовершеннолетних девственниц, - зло добавила я, радуясь, что теперь могу всё высказать ему в лицо. Всё, что так долго кипело в душе. И за правду мне не вырвут язык, не запорют до смерти. – А я с другими спала. И не только с Тьёрном. Такую только в хыры. Лживую, неблагодарную, упрямую, приносящую одни огорчения кеварийку. Столько усилий, чтобы найти меня и даже не наказать? Не верю!

Усмехнувшись, добавила:

- Вы сами подтвердили, что не причините вреда, но это не мешает истязать меня араргскому квиту. И слова при этом вы не нарушите.

Виконт покачал головой:

- Всё совсем не так. И мне не нужна другая торха, не будет у меня другой торхи. И ты не вещь, а совсем другое. И Рагнару ты нужна, он верит, что его мама когда-то вернётся. Он очень скучает по тебе. И ждёт.

- Он меня не помнит, а матерью называет вашу супругу.