Песочные часы

О чём я молилась? О своей родине, о том, чтобы кто-то из моих друзей и близких остался в живых, о том, чтобы вновь увидеть их. Иногда и о нём. Чтобы остался жив, но не вернулся. Не желала я ему смерти, не хотела увидеть траурный листок с лаконичным сообщением где и как. Я не знала его наследников и с большой долей вероятности полагала, что его кончина не станет моим спасением. Не сделают меня служанкой, а продадут как хыру. Если только на этот счёт не было особого распоряжения хозяина. Теперь я знала, что становится с овдовевшими торхами: бездетных превращают в обыкновенных рабынь, остальных оставляют в доме служанками, если не станут возражать преемники норна. Иногда торхам везёт, и они получают вольную. Но на это должно быть письменное указание владельца, либо торха должна приходиться матерью наследнику. Сами понимаете, что мне светило.

Наступила весна, а армия до сих пор не вернулась.

В воздухе витало напряжение, усиливаемое отсутствием достоверных известий. Одни только слухи.

Выбивая ковры на остатках уже подтаявшего снега, я всерьёз задумалась о том, что боги покарали Арарг. Что ж, есть за что. Если его армия разгромлена, то это станет завидным утешением в моей судьбе.

Может, народы континента и вовсе объединились, чтобы пройтись огнём и мечом по островам Восточного архипелага, как некогда делали араргцы с их соседями. Тогда рабы взбунтуются, и мы все будет свободны.

Наивные мечты развеял прохладный, но весь пронизанный жизнью апрельский ветерок.

Я возвращалась с рынка, неся огромную корзину с продуктами. Девчонки убежали вперёд, а я отстала. Теперь это никого не беспокоило: видимо, стала благонадёжной.

Решив сделать привал, присела на обочине на более-менее сухой пенёк, подумывая, не наведаться ли мне к кузнецу, просто поболтать.

К сожалению, маг не шутил, говоря об установленных ограничениях, в этом я убедилась, вместе с Маизой и ещё парой служанок попытавшись прогуляться в живописную рощу западнее городка. Не вышло — не прошло и получаса, как нас, мирно беседующих, нагнали всадники из замка. Их, разумеется, интересовала моя персона, которая, к всеобщему неудовольствию, и не собиралась сбегать — я не такая дура, я просто проверяла.

Стряхнув с сапожек остатки липкого снега, оплавленными горками притаившегося в тени (вот чем плоха весна — вечно мокрые ноги), я хотела тайком полакомиться имбирным пряником, купленным на общественные деньги, когда услышала нарастающий гул. Прислушавшись, я поняла, что это хлопанье крыльев.

Что может производить столько шума? Явно не обыкновенная птичка, а дракон, вернее, даже драконы, летящие низко над землёй.

Подняв голову и приставив козырёк к глазам, я увидела знакомое яшмовое брюхо Раша.

Видимо, заметив меня, дракон выпустил столбики дыма и, замерев, неожиданно спикировал, сложив крылья, как ястреб:

— Привет, малышка, рад снова тебя видеть!

А я не была рада, с визгом упав на землю.

— Раш, ты идиот?! Ты же её до смерти напугаешь, — а это уже гневный голос хозяина. — Сколько раз я тебе говорил, разумное ты животное: не смей проделывать такие фокусы с людьми!

— Извини, просто заметил её мордашку, не смог пролететь мимо. Можно подумать, — дракон подмигнул жёлто-зелёным глазом, — ты не рад. Сколько ночей без неё ворочался, сейчас, наверное, с радостью бы в ближайшие кусты уволок и мигом решил проблему с наследниками. Ты, девочка, — теперь Раш обращался ко мне, уже принявшей сидячее положение, — с ним осторожнее. У нас ведь с бабами было не очень, только местные, а Сашер ведь у нас привередливый, ему не всякая подойдёт.

Дракон по-собачьи взвизгнул, получив прикладом по ушам, и специально жёстко приземлился, желая отомстить наезднику. Но тот удержался в седле и, нахмурившись, разразился в его адрес бранью, присовокупив к ней что-то болезненное, иначе стал бы Раш дёргаться, будто от удара плетью?

— Ещё раз распустишь язык, будешь болтать про меня невесть что — продам! — злобно пригрозил Тиадей. — И только посмей, хвостатая твоя рожа, выкинуть ещё один фокус — мигом напомню, кто из нас кто.

Дракон фыркнул, но покорно распластался на брюхе. Кончик хвоста слегка подрагивал, выдавая беспокойство. Вряд ли он боялся ружья (хотя, наверное, шкуру оно пробьёт) или кончара, было что-то другое, магическое, какой-то артефакт, позволявший человеку подчинять своей воле такое огромное могучее существо.

Оправив одежду, я встала, коря себя за то, что вывозилась в грязи и добавила работы хырам. Отыскала взглядом корзинку и замерла, думая, следует ли мне подойти к хозяину, изобразить радость или не лгать.

— Ну, здравствуй, зелёноглазка! Да мне больше солдаты радовались, чем ты. Успела забыть за полгода? Иди сюда.

Он улыбнулся и протянул руку, не сводя с меня глаз, будто пытаясь сравнить мой нынешний облик с прошлым, понять, изменилась ли я.

Я подняла корзину и подошла, поздоровалась и сухо поздравила Арарг и его с очередной победой. Мою фальшь вычислил бы и ребёнок, я и не собиралась изображать радость оттого, что королевство прошло огненным мечом по сотням, если не тысячам судеб.