Песочные часы

Удары градом сыпались на меня, в них она вкладывала всю свою злость, всю свою ярость. Не прошла данная хозяином пощёчина для меня зря, его любовница жестоко мне мстила, стремясь изуродовать.

Понимая, что дело серьёзное, а останавливаться она не собирается, уже в кровь рассекла в нескольких местах кожу, я заверещала в полный голос. Закрыла лицо руками, подогнула под себя ноги, защищая живот. Жаль, что я не могла встать, даже отползти, дотянуться хотя бы до тряпки, чтобы швырнуть её в эту бестию.

И тут всё разом прекратилось. Завизжала норина. Потом послышался треск и приглушённый удар, будто упало что-то мягкое.

Осторожно отняв руки от лица, я обернулась через плечо и увидела Доррану. Она полулежала на полу, прижимая ладонь к щеке. Остатки сломанной плети валялись на полу.

— Вон из моего дома. Даю тебе пять минут. И чтобы к ней ближе, чем на пять ярдов, не приближалась! На обед завтра можешь не ждать.

Хозяин был в бешенстве, но, видимо, норина этого не понимала, потому что обиженно заявила, что он ставит на одну доску дворняжку и любимую женщину.

— Я никогда не говорил, что люблю тебя, Дорра. А все, кто посмеет тронуть эту, по твоим словам, дворняжку, об этом пожалеют.

— Сашер, ты совсем сдурел?! Ты меня ударил!

Вместо ответа он подошёл, схватил её за шиворот и буквально вышвырнул за дверь, крикнув: 'Проводите норину Атальвин и никогда больше не пускайте без доклада'. Потом вернулся ко мне, опустился на корточки, достал носовой платок и вытер кровь с моего лица и рук.

— Бешенная стерва, ей это с рук не сойдёт! — он осторожно приподнял меня, проверяя целостность костей, и перенёс на диван.

— По лицу специально била, ревнивая сукина дочь, но своего не добьётся, — сжав кулаки, пробормотал хозяин и ласково провёл рукой по моим спутанным волосам. — Не бойся, Лей, она никогда больше не переступит порог этого дома. Где болит? Она сильно тебя била?

Я рассказала всё, как есть, и позволила (смешно звучит для торхи!) себя осмотреть. Кажется, на теле были множественные ушибы и ссадины.

Спина ныла, ладони в крови, на плече — синяк, я его даже в таком состоянии вижу.

И в рот стекает струйка крови. На лице нежная кожа, а по ней со всей силой ударили плетью… Осознав, что это значит, я подумала, что лучше бы она забила меня на смерть. Уродливых торх не держат.

— Тихо, тихо, не плачь! — хозяин сел, притянул меня к себе и велел позвать врача. — Больно?

Я кивнула, начав бормотать извинения.

— Лей, ты сдурела?! За что ты извиняешься? Ты ничем её не провоцировала, ты не сделала ничего противозаконного.

— Я сама виновата, хозяин, я вам помешала, посмела войти…

Он жестом приказал мне замолчать и устроил у себя на коленях, периодически смахивая платком бисеринки крови.

Потом пришёл врач, осмотрел меня, обработал чем-то ушибы, синяки и прочие повреждения, нанёс густую жёлтую мазь на лицо и руки, тщательно перебинтовал, и прописал постельный режим.

— Не беспокойтесь, мой норн, шрамов не будет. Кожа не успела зарубцеваться. Если что, ваш маг подкорректирует. Только в следующий раз будьте осторожнее.

— Это не моих рук дело, — хмуро возразил норн.

Я пролежала в постели пять дней. Всё это время рядом со мной были либо Карен, либо Фей, которой, в качестве моей прислужницы, было поручено выполнять любые мои поручения. В разумных пределах, разумеется.

По заверениям Карен уродиной я не стала. Лицо зажило, что она наглядно продемонстрировала, принеся зеркальце. Со спиной дела обстояли хуже: она пострадала и от падения, и от острых каблучков норины, и от её плети. Я потом даже носила специальный тканевый корсет, пропитанный каким-то веществом.

В предсвадебной кутерьме хозяин временно забыл о своём желании иметь детей. Он был очень занят всё это время, встречался и принимал огромное количество людей, так что иногда так уставал к вечеру, что не нуждался в моих услугах.

Зато я училась делать расслабляющий массаж. И мне это нравилось: приятно, когда человек расслабляется под твоими руками. Покупала специальные ароматические масла, отдельно для курительницы (у хозяина случались приступы бессонницы, а, к примеру, лаванда оказывала благоприятное воздействие на сон), отдельно для рук, чтобы втирать в тело.

Закончив, на цыпочках уходила, если от меня не требовали остаться. Это происходило раза два-три в неделю, так что остальные ночи я благополучно проводила в своей комнатке. И то хорошо, потому что я жутко уставала, наводя чистоту в этом огромном доме. Теперь обязанностей прибавилось — приходилось бегать туда-сюда по городу, отправлять письма, приклеивать на них марки, ровным почерком выводить по образцу приглашения без даты и складывать их в специальную коробку.

Потом суматоха немного утихла: всё, что можно было сделать заранее, было сделано, а само свадебное торжество должно было состояться в марте следующего года, через пару дней после праздника Богини жизни, самой почитаемой из Небесных заступников. К тому моменту невесте уже исполнится семнадцать — минимальный брачный возраст в Арарге.