Песочные часы Невидимки

– Ну, как… Молодой, среднего роста, волосы вроде светлые… Ну не запоминаю я внешность! – с отчаянием воскликнул психолог. – Знал бы, что понадобится, – сфоткал бы его на память!

– Так, никто из ваших учеников групповых снимков не делал? – оживилась я.

– Липа делала, – уверенно ответил Андрей Викторович. – То есть «мыльница» была ее, а вот снимать группу со мной во главе вызвался как раз тот самый Иван Петров. Я могу ошибаться, но его самого в кадре, по-моему, не было.

Я вздохнула. Надо будет подкинуть Оскару и всей нашей группе нехилую работенку – найти и проверить восемь человек из той группы. Разумеется, в том случае, если студентка Липа Жданова и в самом деле исчезла бесследно, а не вышла скоропостижно замуж. Это тоже нужно проверить. Времени так мало, помощники Оскара работают на чистом энтузиазме! Но сама я сделать эту работу все равно не смогу.

Мы попрощались с психологом и поехали к экстрасенсу Агафону. По дороге я разумывала над тем, что ему скажу. Нужно ли воспринимать его как друга и советчика или он может оказаться тем самым маньяком? Предположим, он – маньяк. Дарью Романовну он отлично знал, она без колебаний вышла бы с ним вместе из института. Возможно, он лично знал и мать другой студентки. Но девочки-абитуриентки с ним никуда бы не пошли. Судя по словам Наташи, молодое поколение относилось к ясновидящему без особого пиетета. И вряд ли Олеся могла бы принять его за лжедекана. А вдруг он обладает даром внушения?

Агафон жил на последнем, пятом этаже панельного дома без лифта. С непривычки я слегка запыхалась и первоначальные приветствия пропустила. Дима расшаркивался за нас обоих. Они раза два обнялись, затем журналист долго рассказывал экстрасенсу, какой тот весь из себя замечательный и прозорливый. Агафон галантно поклонился и поцеловал мне ручку. Затем мы прошли в небольшую, заставленную старой советской мебелью и увешанную коврами комнатку. Экстрасенс предложил нам присесть и некоторое время пристально глядел мне в лицо, затем неуверенно спросил:

– Девушка, это вас я видел в следственной группе, когда мы нашли трупы?

– У вас хорошая память на лица, – похвалила я его. – Я там действительно была. Но меня пригласили туда искать пропавших девушек, как ясновидящую. Я владелица гадального салона, ваша коллега.

– Нашли вы девушек? – слегка усмехнулся Агафон.

– Нет, – твердо ответила я. – Даже и не пыталась. Только вид делала.

– Понятно, – его усмешка стала шире. – Полина, вы считаете меня шарлатаном?

Я на секунду задумалась. Хорошие манеры никогда не были моей сильной стороной, но согласиться с его высказыванием вот так, сразу, все же не позволяли. Поэтому я просто пожала плечами.

Ясновидящий еще пару минут внимательно на меня глядел, затем маленьким ключиком открыл старинный секретер, извлек из какого-то ящичка диплом и протянул его мне.

– Я врач-психиатр, – спокойно сказал он. – Отработал много лет в местной больнице, а потом решил, что психов могу принимать и на дому.

– К вам ходят только психи? – удивилась я.

– Не только. Но в любом случае это люди, потерявшие в жизни опору. Вы сами разве не знаете, кто ходит к гадалкам и ясновидящим?

– Разное бывает, – пожала я плечами вторично. – Ко мне чаще влюбленные девушки заглядывают – погадать на суженого или приворожить любимого. Иногда «венец безбрачия» и порчу снимают.

– Те, кто снимает порчу, вполне адекватны? – с сомнением поинтересовался Агафон.

Я вновь пожала плечами, уже в третий раз. Жаль было тратить время на обсуждение всех тонкостей работы ясновидящих. В конце концов, мне никогда не убедить психиатра, пусть и бывшего, что на свете встречаются люди без психических отклонений. И что поход к гадалке – еще не диагноз.

– Ладно, все мы немного психи, – согласилась я. – Пусть так. Давайте поговорим по делу?

– Я не против, – заверил меня Агафон. – Но чем я могу вам помочь?

– Вы были знакомы с несколькими жертвами. – Кажется, я становлюсь настоящим мастером блефа, грустно подумала я. А что поделаешь? У меня просто нет времени и полномочий опрашивать друзей и знакомых всех пропавших, чтобы выяснить, кто из жертв действительно знал Агафона. Ладно, сейчас он сам мне все расскажет.

– Разве? – искренне удивился ясновидящий. – Наверное, пропавших женщин было больше, чем указано в прессе? Из тех, о ком я слышал по телевидению, я был знаком лишь с Дарьей Михайловой.

Дима тоже удивленно поглядел на меня, но встревать в разговор не стал.

Вот так, блеф не удался. Но отрицательный результат – тоже результат. Если впоследствии выяснится, что экстрасенс все же был знаком с кем-то еще, появится новый повод для размышлений.

– У Дарьи Романовны были нехорошие предчувствия, – решила я перейти к делу. – Она к вам обращалась?

– Накануне своей гибели, – спокойно сказал Агафон. – Хотела снять порчу с себя и с дочери.

– Она считала, что опасность грозит ее дочери?! – поразилась я.

– Она толком не знала, но была уверена, что та попала в беду.