Песочные часы Невидимки

– Ну так расскажите подробнее, не томите! – взмолилась я. Дима присоединился к моей просьбе, и я наконец-то узнала кое-что о том дне, когда несчастная мать Наташи поняла, что она обречена.

Во время предпоследней консультации, кроме нее, в университете присутствовали еще три матери абитуриенток. Все они были на седьмом небе от счастья, что их дочери преодолели огромнейший конкурс и поступили в институт. Они взахлеб рассказывали друг другу, на какие жертвы ради этого шли. Как отказывались от личного счастья, устраивались на вторую и на третью работу, чтобы выучить дочерей, как искали репетиторов… Дарья Романовна рассказывала свою историю и вдруг почувствовала чужой давящий взгляд. Он как будто просверливал ее затылок, проникая в мозг. Женщина оглянулась, но никто за ней не наблюдал. По холлу бродил какой-то народ, по виду – вчерашние школьники, но в ее сторону не смотрел никто. Но она ощутила холод, ползущий откуда-то изнутри, и даже задрожала от страха. Другие матери тоже как-то погрустнели, и разговор сам собой увял.

Весь вечер Дарье Романовне было не по себе. Ближе к ночи у нее разболелась голова, душу томили какие-то жуткие предчувствия. Ночью она видела кошмары и под утро проснулась в холодном поту. Когда так же «весело» прошла и следующая ночь, женщина пошла к Агафону.

– Но чем я мог ей помочь? – развел он руками. – Только заверить ее в том, что все ее страхи беспочвенны и я своим внутренним зрением провижу ее счастливое будущее. Мне и в голову не пришло…

Я лишь вздохнула. Дарья Романовна пропала одной из первых, никто еще не знал про серию похищений. Был бы ясновидящий настоящим кудесником, он смог бы предупредить женщину. (А если бы бабка носила бороду, она была бы дедкой!)

– А про какую беду вы говорили Наташе? – вспомнила я.

– Я говорил про беду? – слегка растерялся Агафон. – А, наверное… ну, покрасоваться я хотел перед девочкой, неужели непонятно? – с досадой закончил он. Больше ничего путного выжать из него нам не удалось.

На планерке мой рассказ про психолога и пропавшую на его курсах девушку имел большой успех.

– Этот психолог что, идиот?! – Оскар все больше терял свою нордическую невозмутимость. – Что за конспирация? Он там террористов готовил, на своих курсах? Почему нет настоящих фамилий, майлов и номеров телефонов, хотя бы мобильных?

– Он считает, что люди боятся ходить на такие курсы, – пожала я плечами. – Ну, или стесняются. Потому и называть свои настоящие имена и фамилии не хотят. А ему деньги были очень нужны, и он не настаивал ни на чем. Ему-то их фамилии зачем?

– Ладно! – с отчаянием сказал Оскар. – Надо проверить все по этой девушке. Федор, давай, загоняй в комп данные: Жданова… как ее имя?

– Олимпиада, наверное, – робко предположила я.

– Жданова Олимпиада, год рождения…

– Да я ту девушку и так запомнил, – хмуро перебил нас Федор. – Как раз из-за имени. И из-за матери – та еще ведьма! Она нам все отделение на уши поставила – доченьку ее украли! Мы весь институт опросили, все в один голос твердили, что Олимпиада ненавидела и институт, и свою милую матушку. Ее девчонка еще и боялась до полусмерти. Так что сбежала ваша Липа, тут и к гадалке не ходи.

– А потом-то она нашлась? – поинтересовалась я. – Два года прошло…

– Да не знаю я! – поморщился Федор. – Дело открыли, розыск для виду вели… Мать к нам по два раза в день таскалась – утром и вечером. Полгода ходила, наверное, потом угомонилась. А может, девушка давно уже объявилась.

– Так надо узнать! – разгорячилась я.

– Да с чего ты взяла, что исчезновение Липы имеет отношение к нашим баранам? – удивился Серега. – Может, и правда сбежала девчонка, может, и в беду попала… Два года тому назад. Но исчезнувшие студентки-то тут каким боком?

– Да вы все свихнулись?! – разъярилась я. – Психолог проводит курсы, где учит людей методам проверки посторонних граждан на внушаемость! Пропадает девушка с его курсов! Потом кто-то проводит проверку на внушаемость в универе, и как раз в то время, когда оттуда пропадают девушки! И нет никакой связи?!

– Похоже, свихнулся твой психолог, – мрачно подытожил Федор. – Сначала вообразил себя Джеймсом Бондом, готовящим резидентов «Аль-Каиды». Небось, вместо имен люди называли ему порядковые номера или вообще секретные пароли. Потом он похитил девушку… А потом стал хватать всех, кто ему только под руку подвернется. Небось славы Джека-Потрошителя возжелал!

– Думаешь, это он… сам все затеял? – с сомнением спросила я. – А зачем ему было рассказывать мне эту историю? Я бы до нее в жизни не докопалась.

– Во-первых, это проверить легко, – парировал Федор. – В архиве это дело есть. Его же опрашивали тогда. Во-вторых, я ведь говорю – он славы хочет! А какая тут слава, если мы о некоторых жертвах даже не догадываемся?

– То есть теперь ты считаешь Олимпиаду жертвой? – уточнила я. – А только что говорил, что она сбежала? И что ее никто и не искал!

– Да кто мог подумать-то… – смутился Федор. – Кстати, вполне возможно, что девушка жива, просто твой чокнутый психолог таким путем интерес к своей персоне поддерживает.