Песочный принц в каменном городе

Артем проигнорировал вопрос, продолжая рассматривать мою переносицу. Закурила сама. У меня это получается довольно красиво, если не спешу, а сегодня я точно никуда не спешила, и потом, это позволяло взять тайм-аут на какое-то время.

Пытается убедить, что живет без меня прекрасно, что все у него получается, что благодарен за то, что не навязывалась, а между тем выглядит плохо. Да, возмужал, смотрится старше своих лет, но осунулся, по-моему, похудел, исчез лоск. Обычный одесский мальчик. Ему сильно повезло с глазами — такие красивые должны были достаться девушке, в них можно потеряться.

Жаль, у меня таких нет, я бы смогла его удержать тогда, тринадцатого апреля.

И еще: в нем не было прежней уверенности в своей неотразимости.

— Я бросил курить — она меня попросила, и я бросил, — сказал Артем, по-прежнему не отводя взгляда от моей переносицы.

Неловкость? Или же… Запретила себе думать на эту тему и ответила все так же спокойно:

— Ты — молодец.

— Почему ты смеешься?

Не могла понять, что с ним творилось. Волнение? Переминался с ноги на ногу, как неваляшка, заглядывал в глаза и твердил о своей пассии, как завороженный. Слово себя самого пытался убедить в ее исключительности.

Надоело! Ничего нового он не скажет.

— Не обижайся, я ужасно хочу спать. Сегодня такой день, столько событий. Нет, не подумай, я рада, что ты зашел…

Его глаза неестественно расширились.

— Только я не высыпаюсь в последнее время… Ты, наверное, тоже.

Отвернулся.

Сегодня видел меня с Матвеем, наверняка, посчитал любовником и сопоставил слова о недосыпании с ним.

Матвей — мой любовник — странно звучит, непривычно, но… Может, и так. А девочка с неухоженными волосами — любовница Артема? Может, и так.

— Прости, я, правда, люблю ее… — сказал, оправдываясь. — С тобой невозможно разговаривать — ты постоянно смеешься…

Прислушалась к себе. Да, любовница. Безразличие сменилось разочарованием.

— Ты трезвый? — спросила с улыбкой. — Артем, у тебя галлюцинации. Любишь — прекрасно. Это, наверное, всерьез и надолго. Да? Только я спать хочу и тебе того же желаю. Пока!

Я помахала рукой, он развернулся и вышел из кухни, потом из квартиры. Медленно, то ли рассчитывая, что попрошу остаться, то ли ожидая, когда стихнет смех, которого нет.

Я осталась одна в огромной квартире. Пока еще съемной, но которая станет моей обязательно. Я в этом уверена. Удача улыбается даже нищим, если подсуетиться и отбросить хвост невезения, а моим хвостом были Артем и его мама.

При воспоминании о последней передернуло от отвращения. Наверное, к лучшему, что мы так и не стали родственниками. Определенно, к лучшему.

Раньше я благодарила судьбу, что могу заснуть при любых обстоятельствах, даже если постель с инеем, за стеной отплясывают молдаване, а на подушке нож. Теперь же, сколько ни пыталась, глаза открывались и упирались в потолок, а голова раскалывалась от мыслей.

Признания Артема в адрес той девочки нелепы, как сама девочка. Два одессита, у них явное преимущество, но они опустили руки. С ней он изменился не в лучшую сторону. Веселый, уверенный в себе, несколько высокомерный — со мной, раньше; спокойный, подавленный, осунувшийся — с ней. Надеюсь, хотя бы его мать довольна выбором.

Стоило вспомнить, как ее голос отозвался в моем телефоне.

— Артем у тебя?

И это без приветствий, и в два часа ночи. Откуда ему здесь взяться, если она сделала все, чтобы мы расстались.

— Его, правда, нет?

— У меня его нет.

— А где он?

У него новая жизнь, новая девушка — пусть там и ищет. О том, что мы сегодня виделись, предпочла умолчать — не хотелось в очередной раз выслушивать ругань торговок с Привоза.

— Он уходит по вечерам, говорит, что к тебе… Вы помирились…

— Он врет.

Я отключила мобильный и наконец-то уснула.

Отпускаю. Живи своей жизнью. Точка. Запятая, как оказалось на следующий день.

Я возвращалась с моря, было поздно — взяла такси. По моей просьбе водитель просветил фарами путь к дому, я помахала благодарно рукой и почти зашла в подъезд, когда кто-то сильно обхватил сзади за шею. Мужская рука — все, что видела. Попыталась перевести дыхание — шею сжали сильнее, головой пошевелить не могла, обернуться не могла. Сначала подумала, что Артем, но человек, стоявший сзади, был меньше его ростом, и мой мальчик не стал бы причинять боль. А мне стало больно. Хотела крикнуть, но в шею уткнулось что-то острое. Нож.

Я разозлилась. Не знала, как реагировать, кого звать на помощь, как освободиться, и в игру вступила агрессия.

— Отпусти!

— Тише, — шипение в ухо, — тише, мне терять нечего.

А мне? Если бы Матвея так вовремя не назначили заместителем генерального, и если бы он не отстоял меня на работе, мы бы с этим воришкой были духовными близнецами.

Я знаю, что такое быть на грани, знаю, как оглушает свобода, когда грани стираются.

— Чего тебе? — выдавила сипло.

— Все, что мне надо, у тебя в руках.

Я быстро прокрутила: телефон. Так мало? Я думала, если решаешься на такое, берешь все. Однажды меня уже грабили и не подавились последней двадцаткой и конфетами «коровка».

— Отпусти: я не могу дышать.

Он усомнился, но ослабил хватку, обернуться не позволил.