Песок из калифорнии (СИ)

Итак, господи, опять аксеновское слово выскочило, срочно изменим, Ну так вот, Герой мой совершенно оригинален, так как ранее не появлялся на страницах книг, претендующих на литературу серьезную, внешне тоже оригинален, герой-то мой, так носит длинные волосы, а иногда и бороду с усами, иногда же бреет начисто не очень. Ходит мой герой конечно на ногах, ну бывает и на голове, ну совсем на четвереньках, почему редко - предпочитает наркокурение, чем распитие алкоголе содержащих налитков, хотя и эти самые напитки ему не чужды. И даже иногда, мой собранный - образный герой, обобщенный так сказать, употребляет внутривенно, и то, что категорически нельзя ни в одной стране. Но чаще в прошлом, так как осознал пагубность и тяжесть последствий... Одет мой герой, ну совсем как интеллектуалы Аксенова, хотя на первый, не вооруженный взгляд и те же самые джинсы наличествуют, и тяга к иностранно-импортному, над чем смеялся семьдесят лет советский народ и что семьдесят лет лелеял в мечтах и тешил тот же самый совнарод. Но есть и коренные отличия - интеллектуал от Аксенова (звучит почти как «от Кардена»), не смотря на всю свою богемность и стиляжность, в прошлом своем, все же цивилизованный и цивильный человек. Мой же герой есть русско-советская разновидность западного хипарства, помноженное на чисто русское разгильдяйство, пофигизм и отсустсувие должного. То есть формирование эстетических вкусов моего героя в одежде пришлось на время тотального дефицита более-менее нормальной одежды с точки зрения моего героя. И в этом коренное различие моего героя от всех остальных, в большом количестве гуляющих по страницам книг множества авторов. Но это только внешняя сторона медали, а есть еще и внутренняя. Герой других авторов, будь это Сорокин, Мамлеев, Соколов или Табаков, если и выброшен судьбою на панель, на обочину или не будучи выброшен, ведет себя так, как будто выброшен или хочет вести себя так или мечтает вести себя так или все вместе. Мой же скромный герой, в далекой-далекой юности сам выбрал и собственный образ жизни, и сам, собственными руками, в связи с самовольно выбранным, и избранным образом жизни, сформировал собственный менталитет, и если и иногда терзается, а иногда и не иногда, а постоянно, то это его личное дело, но факт остается фактом - мой герой добровольно стал аутсайдером, изгоем, хипарем-хипаном и несет по этой жизни хайр свой, как знамя и получив в награду за это все прелести жизни в Совке - психбольницы, иногда и заключение, осуждение общества и так далее как видите, ни у одного писателя, от Александра Сергеевича до Эдички Лимонова (во как завернул, ну а что, про одно писали, разным языком, но про одно), нет и не было такого героя. Оптимиста-реалиста, рефлексирующего-копающегося в собственной душе и в собственном, пардон, дерьме, длинноволосого, как Махно или Байрон, бородатого, как Распутин, не путать с потрясателем соцреализма и укрепителем-основоположником «деревенской прозы», ну в общем, украдем еще раз у Василия Аксенова, все равно хористы-критиканы отоспятся за все, запутавшись и заблудившись в извивах фразы, ой мама, открытым текстом краду, надо хоть маленько замаскировать, прощу учесть - ни чего общего с Юзом Алешковским, ну в общем... Уф, начну сначала - герой мой оригинален, как, внешне, так и своим внутренним миром, потому что до меня, автора данного повествования, еще ни один писатель не описал внутренний мир тунеядца и творческом личности, оптимиста рефлексирующего и беглеца от реальности шершавой, живущего в собственном мире по законам окружающей, его среды, одним словом, герой мой полон, парадоксов, плюющий на обще принятые правила к не бегущий к обще принятым целям... Хипарь тридцати-сорокалетний, со всеми минусами, постулатами, догмами, неврастенией и даже, не побоимся такого слова как психопатия, нарушающего все и вся, а или в результате получающего по заслугам. То есть там, где другим нормально - жмет, где другим ну скажем терпимо - давит, там, где и так далее...