Песок из калифорнии (СИ)

Истерический крик, вытаращенные глаза, волосы стоящие дыбом или взъерошенная борода - не известно, что подействовало на сограждан усталых, но они успокоились и перестали таращится на жертву тоталитарной психиатрия. Да и сама жертва постепенно успокоилась и лишь изредка только качала лохматой головой, судорожно ощупывая спасенный хайр, как же так, в лапах побывал и не остригли... Он был двенадцать раз в дурке. Двенадцать раз... Сегодняшний был юбилейный. Тринадцатой. Вот и верь после этого в суеверия, черных кошек и тринадцатое число...Вот ведь как бывает... Дуремар был двенадцать раз в дурке и каждый раз его стригли наголо...Как колено... На лысо. Хотя хайр для него был все. Отсюда и депрессии многочисленные попытки синуцида, а врачи, медсестры и санитары в свою очередь боролись со всем этим всеми подручными средствами - сульфой и хлористым, аменазином и смирительными рубашками, побоями, издевательствами и холодными ваннами... И чего один душ Шарко только стоит!.. Врагу бы не пожелал бы...Врагу нет, а врачам с большим удовольствием! Дуремар не был психом, не был диссидентом, не был наркоманом. Свое 7Б он получил лишь бы в армию не идти, против существующего строя он ни чего не имел против, так как если что его не устраивало, так он просто убегал, отстранялся, уклонялся... И наркоманом Дуремара мог считать только дебил, милиционер или начальник медкомиссии при дурке...Травка, молоко да изредка калики-моргалики, но все только по настроению, и так же к алкоголю. То есть по сравнению со средне статистическим гражданином СССР, Дуремар был ангел...Только во плоти. В первый раз, не считая того военкоматовского случая, угодил он в дурку за то, что сказал в отделении милиции - хайр, мол, знамя...Хотя все советские люди очень твердо знали и помнили, ночью разбуди от зубов отскочит - наше знамя алого цвета, так как на нем чья-то кровь, соотношение длинны и ширины 3 к 4... И все последующие разы были аналогичны - то задержали в городе, где не прописан, то стоял пикником-лагерем на военном полигоне в Прибалтике, то рассказывал в поезде о боге...А слушатели не поленились и сообщили. Куда следует... В общем, был Дуремар нормален, только вот со страной ему не повезло. Но теперь-то все! Все, докатились до демократии! Можете пощупать, живым и не стриженным выпустили из дурки! Последний слова Дуремар нечаянно вновь выкрикнул вслух, на что получил отповедь:

-Ну и зря. Я б таких ублюдков волосатых навечно туда бы запер...

Дуремар вскинул глаза и увидел дрожащие от ненависти губы с ниткой слюны и побелевшие от злобы глаза. Ниже был жалкий блеск давно не чищенных медалей...Выигравший войну и проигравший жизнь явно жаждал удовлетворения. «Дуремар подмигнул ему и выпрыгивая, так как уже приехал, с удовольствием высказался:

-Больной, а не лечишься! На себя погляди, дядя!

Во след, пока троллейбус не отъехал, неслось рычанье смертельно раненного зверя.

На Гоголях было почти пусто. Мимо в автомобилях, троллейбусах и автобусах неслась Москва и ее гости, здесь же было тихо и спокойно. Почти, но все же кое-кто был. На скамейке спал вечно пьяный Красноштан, жертва социализма, пованивая штанами да какая-то герлушка сидела на дальней скамье, отвернувшись от Гоголя.

Красноштан был легендарной личностью, и что б не уводить нить и суть рассказа в сторону, скажу кратко - первый хипарь, еще с Солнцевской тусовки, спившийся напрочь и погрязший в алкоголизме, отлично знающий английский язык и выпустивший в Америке (!) книгу стихов на английском языке и с собственной фотографией... Даже полисы с пятеры не забирали Красноштана в вытрезвитель. Правда и платить за услуги ему было нечем, так как зарабатывал он лишь аском и только на вайн.

Дуремар подошел к герлушке и с волнением узнал ее - это был тот самый тонконогий олененок, в джинсах в обтяжку...

-Хай герленок, ты че одна!

Олененок медленно обернулась и Дуремар увидел прекрасные оленьи глаза, полные слез. Лицо было красно и некрасиво, видимо герлушка рыдала не один час.

-Что случилось, герла, что за слезы, небо чисто и не тучки, а ты тут льешь, как из ведра...

Олененок бросилась, в прямом смысле бросилась, Дуремар был готов поклясться хоть своим хайром, бросилась ему на грудь и зарыдала с новыми силами... Вот это ни хера себе...