Песок, оазис, два верблюда

Надпись на зеркале никуда не делась, потому что кое у кого не дошли руки стереть это безобразие. Проходя мимо оскверненного предмета интерьера, Ева заметила кое-что, прошедшее раньше мимо её сознания. Но эта деталь могла многое прояснить относительно личности вандала. Замерев в замысловатой позе, застигнутая внезапным приходом мысли, девушка почти забыла, что именно заставило её покинуть нагретую кроватку, но заверещавший звонок вновь напомнил, что есть кто-то срочно возжаждавший встретиться с жертвой российской погоды.

Наученная горьким опытом, Ева посмотрела в глазок и сначала подумала, что у неё галлюцинации на почве лихорадки. Потому что этому человеку нечего делать под её дверью. Тем более, в одиночестве.

Но сама по себе, эта встреча была девушке на руку, потому она, щелкнув замками, широко распахнула дверь.

— Добрый вечер.

Женщина, собравшаяся ещё раз нажать на кнопочку звонка, испуганно отдернула пальцы и сделала шаг назад.

— Извините, вы меня не знаете… Просто я… — сбивчиво зачастила она. Похоже, что при виде Евы, заготовленная заранее речь скрылась в неизвестном направлении.

— Я знаю, кто вы, — мотнула головой Агеева и поморщилась, от этого движения на виски снова навалилась боль, а в глазах потемнело. — И сама хотела с вами встретиться, но сейчас не лучшее время — я болею.

— Ничего страшного. Но если вы плохо себя чувствуете… — женщина опустила плечи и немного втянула в них голову, сразу став похожей на испуганного ребенка. — Наверное, лучше подождать, когда вам станет легче, просто я очень хотела с вами поговорить. Извините, что разбудила, и всего доброго.

Она развернулась и начала спускаться по лестнице.

— Ирина, подождите!

Самойлова замерла на середине пролета, но не повернулась.

— Если не боитесь заразиться, то идемте в квартиру. Боюсь, что мне ещё несколько дней будет так же плохо, а поговорить нам действительно нужно.

Женщина, пару секунд поколебавшись, подошла в Еве.

— Спасибо.

— Пока не за что. Проходите.

Закрыв дверь, она обернулась к нежданной гостье. Та стояла, не отводя глаз от уже легендарных слов.

— Это?..

— Это у меня тоска по детству, не нарисовалась в свое время на обоях, — хрипло каркнула закашлявшаяся Ева и постаралась прикрыть зеркало спиной. — Проходите прямо, потом налево. Может, из меня сейчас и отвратительная хозяйка, но чаем напою.

— Не нужно беспокоиться, — замахала руками Ирина, а потом задумалась. — Хотя, вам самой нужно больше пить.

Ева подождала, пока гостья разденется и молча ткнула в направлении кухни. Она раньше видела фото Самойловой, и теперь поразилась, насколько изменилась эта женщина за пару недель. Среднего роста полненькая блондинка, светлые серо-голубые глаза. Но сейчас она была какой-то издерганной, измученной. Женщина постоянно теребила сумку и поправляла волосы, словно эти движения позволяли её держать себя в руках.

Гостья, устроившись на стуле, все никак не решалась заговорить, видимо собираясь с силами, а у Агеева слишком плохо себя чувствовала, чтобы развлекать её светской беседой.

— Ирин, давайте сразу на «ты» перейдем? У нас не настолько большая разница в возрасте, да и разговор не официальный…

— Хорошо, — Самойлова выпрямилась и, откинувшись на спинку стула, посмотрела, наконец, на ту, которую подсознательно начинала уже ненавидеть. Но вид бледной, явно больной адвокатши, которая съежившись, сидела в углу диванчика, вдыхая аромат чая, так не вязался с тем образом, который уже успел у неё сложиться, исходя из слухов, что Ирина теперь не знала, что ей сказать. Бледная, с темными кругами под глазами и лихорадочным румянцем хрупкая девушка вызывала скорее сочувствие, чем какой-то негатив, и становилось ясно, почему Денис запретил Леше трогать Агееву. Хотя в первый момент она и разозлилась на брата мужа, но теперь понимала его — Ева вызывала желание заботиться и защищать. Во всяком случае — сейчас. И пусть Ирина уже знала, что внешность обманчива, но почему-то была уверена, что эта девушка не такая сволочь, какой рисовала её народная молва.

— Пойми, — вполголоса, чтобы не напрягать связки, сказала Ева, не поднимая взгляд выше керамического ободка чашки, — что бы ты мне сейчас не сказала, я не буду уговаривать Светлану отдать вам ребенка. Но и обратного делать тоже не стану.

— Но ты можешь это сделать, — вскинулась Ирина.

— Да, могу. Света довольно легко внушаема. Просто не имею на это морального права. Не мне устанавливать, с кем останется ребенок, это должно быть решение матери.

— Но я тоже его мать! — сорвалась на крик женщина. — Извини.

— Да ничего. На твоем месте я бы уже не так орала, — Ева сняла очки и прикрывала глаза, которые жгло огнем. — Я не могу взять на себя такую ответственность. И искренне вам сочувствую, но помогать не буду.

Самойлова резко встала, собираясь уходить, а потом передумала.