Песок под ногами

Слова, которые Глеб произнёс, — такие страшные, что Костя не решился переспросить. Сергей Сергеевич погиб?! Нет же! Костя встал, пошёл к выходу.

— Ты куда? — позвал его Глеб, но Костя не остановился. Машинально оделся, машинально пошёл по улице.

У Глеба больше нет отца? Да этого не может быть! Как же они без него?!

Несколько дней Костя не ходил в школу. У него поднялась температура. Бабушка приносила ему чай, давала микстуру, клала на лоб влажную тряпку. Он делал всё, что от него требовали, даже горло полоскал, но справиться с собой не мог. Как же это — Сергея Сергеевича нет?

На третий день Костиной болезни к нему пришёл Глеб. Сел на краешек постели, хотя рядом стоял стул.

— Ты что? Зачем ты это? — спросил заикаясь, и Костя почувствовал то, старое родство с Глебом, которое возникло в восьмом классе, только к этому родству добавилось чувство вины и чувство непоправимости. — Ты очень уж хлипкий, — усмехнулся Глеб, но в глазах его была благодарность за эту его, Костину, хлипкость. — Ну ты брось, хватит валяться, — скрипел Глеб, и скрип Глебова голоса нравился Косте. — Понимаешь, — скрипел Глеб, — у меня всё одно к одному. Я тебе не говорил, я Дашу с детства люблю, с пяти лет, только её, всю жизнь. Об этом никто не знает.

О чём это Глеб? Одно за другое цепляется, а ухватить нет сил. Глеб продолжал скрипуче говорить. Косте казалось — водят острым по стеклу. Как просто было в детстве: жизнь за него решали бабушки, дедушки и родители! А теперь…

— Детки! Давайте обедать, — вошла бабушка.

Костя, как на незнакомую, посмотрел на неё. Маленькая, худенькая, с гладкой седенькой головой, вся в коричневых морщинах. Старая совсем стала.

— Глеб, мы будем обедать! — сказал строго Костя, зная, что Глеб ест только дома. — Бабушка так готовит, пальчики оближешь. Отвернись, я натяну штаны. Бабушка, — крикнул он нежно и громко, словно она глухая, — мы к тебе на кухню сейчас придём, ты сюда не тащи ничего.

После обеда они играли в шахматы, и Костя старался забыть слова Глеба о Даше, о смерти Сергея Сергеевича и старался понять себя, что это с ним, но никак не мог. «Потом решу всё как надо», — уговаривал он себя. И уговорил. Теперь он видел только шахматную доску Глеб сегодня играл плохо, и Косте было не очень интересно, но он решил разыграть одну комбинацию, которую когда-то предложил ему Сергей Сергеевич. И в самый безобидный для Глеба момент Костя двинул коня. Через минуту Глеб поднял руки вверх.

— Ну и горазд ты в шахматы играть. — Глеб повеселел. Красные щёки, совсем как у ребёнка, сдвинутый набок улыбающийся рот. — А я к тебе с просьбой, — сказал неожиданно тихо, так тихо, что Костя переспросил:

— Что?

— С просьбой, — повторил Глеб. И замолчал. Молчал долго. Наконец сказал: — Мне нужна твоя помощь. — И уже без остановок, одним духом выпалил: — Поговори с Дашей. Почему она избегает меня? Я знаю, она… нет, прости, ерунда. Всё ерунда.

Как только Костя закрыл за Глебом дверь, пришла ясность: хватит ему людей, досыта он ими наелся. В детстве была только математика, и ничто ему не портило настроения. И теперь пусть остаётся только математика. Математика ох как нужна сейчас. И будет он служить людям математикой. Вот и хорошо.

Костя застелил кровать, побрился, оделся и пошёл к старушке-продавщице в букинистический магазин. Она давно обещала ему отложить Мандельштама, а он совсем позабыл. Наверное, ждёт его книжка!

Хватит дурака валять! Последней мелькнула мысль, что Даша тоже всю жизнь любит Глеба, он давно догадался, в Ленинграде почувствовал, а сейчас окончательно это понял. Но как же Глеб может: то Шуре морочил голову, теперь, оказывается, он любит Дашу. Разбираться Костя не стал.

Падал снег.

* * *

…Шура проснулась от резкого толчка в сердце. Тихо. Две сестрёнки-близняшки посапывают вразнобой. В комнате родителей тоже сонная тишина. Приподнявшись на локте, она прислушалась. Нет, Бум не стонет. Он уже давно не стонет. Что же её разбудило?

Шура вся ещё была в полусне, затопившем тело. Завтра воскресенье, можно выспаться, но снова её охватила паника, последнюю неделю не дающая ни заниматься, ни есть, ни спать. Она спряталась под одеяло с головой. Глеб не звонит ей после возвращения из Ленинграда, в школе избегает её. Шура давно, в Ленинграде, поняла почему, поняла и что разбудило её среди ночи, и теперь всячески изворачивалась, чтобы не уложить в слова то, что поняла. И сейчас она видит взгляд Глеба, когда Даша уходит от них по мрачной улице в Ленинграде. Вот он нелепо улыбается, когда Даша неожиданно появляется в комнате. Вот щурится близоруко, пытаясь поймать Дашин взгляд в поезде, а та болтает с Фёдором и не обращает на Глеба никакого внимания…

Глеб любит Дашу!