Песок сквозь пальцы

Где тот укус, что убивает в нас одного человека и рождает другого? Где тот поцелуй, тот «цем», что будит в нас-спящих, превращая чудовищ в принцев? Вот бы поймать этот миг перехода, столкнуть этих двоих лицом к лицу, как в зеркале! Но – «недаром в доме все зеркала из глины, / чтобы с утра не разглядеть в глазах / снов о чем-то большем…»

Эксперименты доктора Джекила не приводят ко встрече, они приводят только к превращению, значит, встречи не будет.

Кто я? Я-вчерашний не похож на того, кто глянул на меня сегодня утром, когда я брился.

Кто ты? Твоя любовь, что облаком окружала меня вчера, сегодня разит ударами молний.

Кого мы встречаем каждый день, заглядываем в глаза, жмем руку? Эй, вы доктор Джекил или мистер Хайд? Представьтесь?

Кто мы? Кто мы все? Но никто не знает ответа. Кроме того, кто берет-таки на себя смелость назвать тебя по имени, обнять тебя крепко и не отпускать, ни за что не отпускать из своих объятий…

Тихая Суббота, Абалаков, Сибирь

Из письма Александра Богомиле

… «Если свет, который в тебе, тьма, то какова тьма?» Вспомнил сегодня эти слова из Евангелия, сегодня, когда прожил Тихую Субботу. Она прошла в молчании буквально – дома говорить нет слов, ты молчишь, в церкви пусто.

«Если слова, которые в тебе, молчание, то какова пустыня?»… И я не выдержал. Я вытащил из чулана старенький параплан, загрузил его в машину и поехал на горку. Обычно я один не летаю, мало ли что? А тут подумал: ну, может, найдется сегодня, в этот молчащий день, хоть что-то что способно будет растормошить меня? Плевать на правила! (Ты только не говори, что я тут использую запрещенные приемы ).

И, знаешь, нашлось. Я посылаю тебе этот маленький пост, как бы прилепляя его к тому, где тоже про молчание и про полет. Не Экзюпери, конечно, и не Ричард Бах, но тоже опыт. Мой, и как бы их. И, может, когда-нибудь, твой.

Прочти?

Твой небесный Механiк

Приложение: Пост Александра

МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ – 2: ПАРАПЛАН

Где твои крылья, которые нравились мне?

Любимый твой «Наутилус Помпилиус»

– Пять, четыре, три…

Большие пальцы рук тянут стропы А-ряда, в ладонях взмокли ручки клевантов – петель управления. Тело тянет огромный вздувшийся параплан за моей спиной.

– Три, два, один…

Тяжело, как в воде, бегу по склону горы, горелой, пахнущей золой и проклюнувшейся травой. Рывок. Закидываю голову вверх – надо мной распустилось чечевицей тканевой крыло, наполненное воздухом. Бегу изо всех сил по склону, навстречу ветру. Рывок. Ноги молотят по воздуху. Я лечу…

Все эти дни я порывался написать тебе, но брал себя в руки. Мне не хватало тебя, твоего голоса, буковок на экране в чате, упрямых споров и милого флирта. И тут я заметил, что в своей голове я говорю с тобой. Ну не в смысле монолога, а прямо с тобой – я говорю, ты отвечаешь… Я даже испугался – не схожу ли я с ума? И тут, ни к селу, ни к городу, я вспомнил о параплане. И до дрожи в коленках, до спазмов в желваках мне захотелось летать. Не помню, как я доделал утренние дела, а потом бросил сумку с парапланом в багажник и рванул за город, в сопки, туда, где можно поймать западный ветер. Я мчался так, что заглушал все свои диалоги сквозняком в лицо, мчался, как на свидание. И вот – сопка, склон, ожидание порыва ветра, обратный отсчет – и я лечу.

Я лечу, и не двести двадцать, а все двести двадцать тысяч вольт пронзают меня от макушки до пяток – восторг пополам со страхом, с щекотанием в животе. Я лечу, болтаю ногами, ору какую-то чушь и слушаю, как шумит ветер в крыле, ветер, которого я совсем не ощущаю – такой вот парадокс полета на параплане.

В моей голове нет уже никакого диалога, я – часть своего крыла, я его глаза, я всматриваюсь под себя, как огромная птица, и там внизу я замечаю маленькую фигурку, машущую мне рукой. Я различаю на ней белую арафатку, а на руке вижу ниточку темного браслета. И мне становится ясно, что я должен буду сделать однажды. Я должен научить тебя летать на параплане. Если ты не испугаешься этих двухсот двадцати тысяч вольт смеси восторга и жути, этого авантюризма полета.

Мне никогда не нравилось ловить кайф от прыжков с моста или провала на резинке – это какой-то чистый животный адреналин, наркоманская подпитка. С парапланом все не так. Тут есть адреналин, но есть и цель. Есть полет – сначала горизонтальный, потом повороты вправо-влево, а потом – из пункта А в пункт Б. И есть риск, в отличие от «резинщиков».

Я научу тебя старту и приземлению – обязательно против ветра, научу обратному отсчету, подъему параплана и разбегу навстречу ветру. Я помогу тебе, толкая тебя в спину, чтобы было легче, а потом, когда рывок поднимет тебя вверх, я останусь внизу, но и – в твоих ушах, в наушниках рации, где будет звучать мой голос.