Пест – ломаный грош

– Круто аль нет, но я за ваше село знаю. Правду всегда вперед ставили, и ежели кто помощи просил – ни разу не отказали. Не чую я греха за людом с села вашего. Потому мы последние серебрушки на гроши и меняли.

– А детвора как?

– Малый не в ответе до восьми зим за дело свое, посему спроса с детворы нет. Дело делать родовое они еще не умеют, стало быть, и платы с них тоже нет, – проскрипела в ответ старушка, обходя очередную огромную лужу. – На том поле уже почти шесть сотен душ, а еды нет. Голодом сидят, а ведун тот хоть и мастак по теням бродить – много не утащит. Через день, как силы соберет, за припасом ходит. Когда дадут, когда за свою монету купит, а когда и палками гнать его пробуют.

– Это за что палками?

– За то, что правду в глаза говорит. На земле той благородный есть. Тот ведун к благородному ходил, за еду для люда говорил. В укор тому ставил, что амбары полные, а народ кормить не хочет. Продать просил припаса. Хоть овса конского. А тот благородный увязать ведуна вздумал и высечь.

– А он?

– Не так прост тот ведун. По теням ходить мастак. В собственную тень шмыг, только и видели его дружинники баронские.

– А чьих будет тот ведун? Откуда родом?

– Звать того ведуна Пестом, роду он Среднего, село его кличут Ведовским, и село то на востоке. Земли те зовутся Болотами восточными. С ведуном тем ведьма. От него ни на шаг, след в след. А ежели тот ведун ушел далеко, то в ту же ночь сквозь Тьму идет за ним. Как найдет – молча под бок ляжет, и снова за ним след в след.

– Так то, поди, жена? – буркнул мужик. Старуха взглянула на мужика с укором, покачала головой и ответила:

– Кто ж ведуна и ведьму обвенчает? Думай, что говоришь!

– Все равно жена! Пусть не по праву, но по делу. Ежели след в след за ним, да под бок каждую ночь, хозяйство ежели ведет и за дело родово радеет – жена!

– Вот придем к тому ведуну – попробуй скажи ей, что она жена ведовская, – ехидно улыбнулась старуха. – Проклянет тебя колен на семь! Вот тогда будет тебе жена!

– А мож и не проклянет? – буркнул мужик.

– Степного роду та ведьма. Глаз узкий, плечо узкое, ни грудей, ни ухвата нижнего, но глаз темный. Степняки всегда на расправу быстры были, а тут ведьма! Ежели бараном не заблеешь – хорошо будет.

Мужик поежился и хмуро буркнул:

– Услыхал я тебя, Еловая.

– Почти пришли уже, поворот тот пройдем, а за ним будет уже и то поле, – старуха указывает на крутой изгиб дороги. – Ты вот что. Когда на поле придете – ищи мужика с одним глазом и шрамом на все лицо. Со лба до самого подбородку. Тот мужик учет припасам ведет и за порядком смотрит. Он тебя к ведовской землянке отведет. Телегу с клячей ему оставь. Глядишь, и сгодится кляча еще.

Старуха останавливается и отходит в сторону, пропуская телегу.

– А ты что же? Не пойдешь с нами? – удивленно спрашивает мужик.

– А я в обрат пойду, встречать тех, кто заплутал, – улыбнулась старуха.

Впереди взбрыкнула лошадь, и мужик мельком глянул на нее, а когда повернулся обратно, обнаружил на месте, где стояла Еловая, кучу елового лапника.

– Вот те раз… – удивленно буркнул мужик и бегом припустил за телегой и остальными.

* * *

Кулак со сбитыми костяшками вытирает нос. Кровавая юшка превращается в красное размазанное пятно под носом. Потрескавшиеся губы произносят:

– Сколько уже?

– Третья сотня идет, – произносит Кара'кан. Белоснежное лицо, впалые щеки с торчащими скулами, синяки под глазами и тьма в глазах. Так выглядит ведьма на грани истощения.

– Следующего зови, – тихо отвечает Пест, глядя в пол пустым взглядом.

Девушка переводит взгляд на дверь, и та сама отворяется. В землянку тут же вносят молодую девушку. От плеча через всю грудь и живот проходит глубокая резаная рана. Пест прикрывает глаза и старается рассмотреть характер повреждений. Повязку на глаза уже не вяжет.

Один из мужиков подходит к Кара'кан и кладет в деревянную миску четверть медной монетки.

– Грудь целая, оцарапало до кости, – начинает бормотать юноша, не обращая внимания на трех мужиков, которые помогают выбраться уже здоровому, но не отошедшему от настойки. – Брюхо порезало глубоко, кишки порвало, с кишок в брюхо течет… Давай мака красного ей глоток, в брюхо полезть надо.

Кара'кан без слов берет со столика заполненный на треть бутылёк и подносит ко рту девушки. Ведьма не поднимается с кривой лавки и все делает сидя. Ноги просто не держат. Губы раненой девушки едва шевелятся, но после первой капли она открывает рот. Кара'кан наливает в рот настоя ровно на глоток.

Пест затягивает рану на груди, споласкивает руки в воде и, слегка дунув на них силой смерти, залезает в рану.

После сращивания прорех и нескольких промываний «внутренностей» юноша начинает затягивать рану. Проходит пара минут, юноша встает и тянется к холщовому мешочку. Пошуршав рукой в мешке, юноша достает последний накопитель с силой.

– Накопитель последний, придется до утра ждать, – хриплым голосом произносит юноша.

– Уже утро, – с усмешкой замечает Кара'кан, и Пест удивленно смотрит в малюсенькое окошко.

Юноша подходит к ведьме и, гладя ее по щеке, переливает в нее силу из камня.