Пестель

Член Славянского общества Иван Горбачевский расскажет впоследствии со слов офицеров-черниговцев, что «рано поутру» 25 декабря штабс-капитан Соловьев и поручик Щепилло пришли к командиру полка с рапортом о прибытии их рот в штаб. «Когда они явились, подполковник Гебель спросил у них, между разговорами, знают ли они причину требования в штаб? Соловьев отвечал, что он слышал, будто бы присягать новому государю. Гебель сие подтвердил, прибавляя, что он боится, чтобы при сем случае не было переворота в России, — и при сих словах заплакал. Соловьев отвечал с улыбкой, что всякий переворот всегда бывает к лучшему и что даже желать должно. «Ох, боюсь», — сказал, закрыв руками лицо, Гебель, как будто предчувствуя то, что с ним случится. Соловьев начал шутить, Гебель — плакать, а Щепилло, который был характера вспыльчивого и нетерпеливого, ненавидел Гебеля за его дурные поступки, дрожал от злости, сердился и едва мог удерживать свою досаду». «Соловьев рассказывает, что из этого вышла пресмешная и оригинальная сцена», — добавляет Горбачевский.

Впрочем, присяга в полку прошла спокойно — если не считать того, что поручик Щепилло демонстративно отказался произносить слова торжественной клятвы. Сразу же после того, как присяга окончилась, роты были отпущены по своим квартирам. Однако вечером того же дня случилось чрезвычайное происшествие: в полк приехали жандармы с приказом арестовать Сергея Муравьева-Апостола и его брата Матвея. Явившись на квартиру подполковника, они застали там Бестужева-Рюмина, ожидавшего возвращения друга. В его присутствии был произведен обыск, бумаги братьев Муравьевых опечатаны. После обыска Гебель с жандармами отправился в погоню — исполнять приказ об аресте. Бестужев также отправился в путь — предупредить друга об опасности.

27 декабря Сергей Муравьев-Апостол нанес визит своему кузену Артамону Муравьеву. Вместе с братом Матвеем он появился в небольшом местечке Любаре, штаб-квартире ахтырцев.

Беседа с кузеном началась с обсуждения событий 14 декабря. «Они мне сообщали известия, слышанные ими, а я им дал газеты и получаемые мною приказы», — сообщит командир ахтырцев на следствии. Обострил ситуацию внезапный приезд в Любар Бестужева-Рюмина: он сообщил заговорщикам об обыске в Васильковской квартире Сергея Муравьева-Апостола. Первой мыслью будущего лидера мятежа было «отдаться в руки» разыскивавших его жандармов. Но мысль эта была сразу же оставлена. «Если доберусь до батальона, то живого не возьмут» — таким было окончательное решение руководителя Васильковской управы.

В тот же момент Артамон получил прямой приказ о начале восстания — и согласился этот приказ исполнить. Пытаясь установить экстренную связь со «славянами», Сергей Муравьев написал записку в 8-ю артиллерийскую бригаду, Артамон же должен был отправить ее по назначению. После этого братья Муравьевы-Апостолы и Бестужев-Рюмин уехали из Любара: надо было поднимать на восстание Черниговский полк. Наладить связь с другими частями они просто не успели.

Артамон Муравьев, однако, своего обещания не выполнил: ахтырские гусары остались на своих квартирах. Полковник давно служил в армии, участвовал в Отечественной войне и заграничных походах и после отъезда кузена быстро оценил обстановку в соответствии с реальными обстоятельствами. Он понял, что выводить конный полк «в пустоту», без заранее подготовленных мест стоянок, без запаса провианта для людей и лошадей значило обрекать этот полк на погибель. «Преступно для спасения своей кожи губить людей безвинных», — именно так Артамон впоследствии объяснял свои действия. Кроме того, полковник осознал, что неизбежный разгром восстания сделает троих его детей сиротами, а жену — вдовой.

Измена кузена означала для Сергея Муравьева-Апостола крах надежд не только на Ахтырский, но и на Александрийский гусарский полк. Артамон сжег записку к «славянам» — это значило, что 8-я артиллерийская бригада, в которой они служили, участие в восстании не примет. Бестужев-Рюмин, попытавшийся самостоятельно добраться к «славянам», вынужден был вернуться, опасаясь ареста. Запланированная Муравьевым-Апостолом военная революция превращалась в мятеж одного лишь Черниговского полка.

* * *

В ночь с 28 на 29 декабря мятеж начался. Причем начался трагически и во многом стихийно.

Возвращаясь из Любара в Васильков и пытаясь при этом уйти от погони, братья Муравьевы-Апостолы остановились на ночлег в деревне Трилесы, месте расположения 5-й мушкетерской роты Черниговского полка. Ротой командовал поручик Анастасий Кузьмин, храбрый, решительный и нетерпеливый заговорщик. Однако Кузьмина дома не было, он был в Василькове. Сергей Муравьев отправил к нему записку с просьбой срочно прибыть к роте.