Пестель

24 декабря Сергей Муравьев-Апостол узнал от сенатского курьера о событиях на Сенатской площади. Узнал он о них на въезде в город Житомир. Здесь находился штаб 3-го пехотного корпуса 1-й армии, куда входил Черниговский полк. Поехал же Муравьев-Апостол в Житомир пока еще со вполне мирной целью: просить корпусное начальство дать отпуск Бестужеву-Рюмину. Подпоручику надо было съездить в Москву: там у него умерла мать, надо было побывать на ее могиле и встретиться с престарелым отцом. Кроме того, Бестужев-Рюмин надеялся побывать в Петербурге и разузнать о положении дел в Северном обществе.

Но известие о петербургском разгроме кардинальным образом изменило планы Муравьева-Апостола: он принял решение начинать собственное восстание. Матвей Муравьев-Апостол, сопровождавший брата в поездке, вспоминал впоследствии: «По приезде в Житомир брат поспешил явиться к корпусному командиру, который подтвердил слышанное от курьера. Об отпуске Бестужеву нечего было уже и хлопотать. Когда брат возвратился на квартиру, коляска была готова, и мы поехали обратно в Васильков».

Задумав восстание, Сергей Муравьев столкнулся, однако, с серьезными проблемами. Проблемами, которых он, судя по его словам и действиям в 1821–1825 годах, раньше просто не замечал.

Пестель много лет пытался внушить Муравьеву, что выступать без поддержки — гибельно. Воли и мужества нескольких заговорщиков для успеха восстания явно недостаточно. Муравьев, возражая Пестелю, говорил, что можно поднять мятеж и одним полком, а все воинские команды, которые будут посланы на усмирение этого полка, тут же будут становиться их союзниками. Теперь же, накануне решительных действий, Муравьев все же попытался добиться гарантий поддержки от членов своей управы.

К концу 1825 года Муравьеву-Апостолу казалось, что под его твердым контролем находятся два пехотных и один гусарский полк. В Черниговском полку служил сам Муравьев-Апостол. В заговоре состоял командир Полтавского полка Василий Тизенгаузен, в этом же полку служил Бестужев-Рюмин. Командиром Ахтырского гусарского полка, овеянного славой множества битв и одного из самых знаменитых в русской армии, был двоюродный брат Сергея Муравьева полковник Артамон Муравьев. Артамон Муравьев был активным заговорщиком, казалось, он был всецело предан «общему делу». На заседаниях он «произносил беспрестанно страшные клятвы — купить свободу своею кровью», постоянно вызывался на цареубийство, называл себя «террористом». Уговаривая колеблющихся не покидать общество, он «как безумный, вызывался на все; говорил, что все можно, лишь бы только быть решительну». Незадолго до смерти императора Александра I Артамон Муравьев решил поехать в Таганрог и убить императора. При этом он показал такую решительную готовность и нетерпение, что Сергею Муравьеву едва удалось уговорить его отложить акцию до того момента, когда тайное общество будет готово к действиям.

Верность и преданность командира ахтырцев были тем важнее, что командиром еще одного гусарского полка, Александрийского, был родной брат Артамона полковник Александр Муравьев. Кроме того, Васильковские заговорщики были уверены в поддержке своего «предприятия» 8-й артиллерийской бригадой 1-й армии. В этой бригаде служили большинство участников Общества соединенных славян.

Но, пытаясь поднять мятеж в этих частях, Муравьев-Апостол столкнулся с еще одной проблемой, которой раньше он значения не придавал — с проблемой связи. Из-за отсутствия связи сразу же пришлось расстаться с надеждами на помощь Полтавского полка. Во главе с полковником Тизенгаузеном полк был послан на строительные работы в город Бобруйск. Бобруйск был расположен далеко от Василькова, и послать туда было некого. Но все же надежда на остальные части оставалась — и подполковник Муравьев-Апостол перед восстанием попытался лично наладить с ними связь. После полтавцев наиболее надежными казались ахтырские гусары.

25 декабря, в отсутствие батальонного командира, в Черниговском полку прошла присяга новому императору Николаю I. Все роты были собраны в Василькове. Члены Общества соединенных славян испытали по этому поводу «бурный порыв нетерпения» и едва не подняли самостоятельное восстание. Правда, в итоге они все же сумели удержаться в рамках благоразумия — и решили дождаться возвращения Сергея Муравьева-Апостола.