Пестель

Согласно архивным документам, все операции Пестеля с полковыми суммами делились на две части: внешние, проведенные с участием посторонних лиц и организаций, и внутренние, касавшиеся только Вятского полка.

Главными для Пестеля оказались операции внешние: они способны были принести полковому командиру наибольший доход. Операции эти были однотипными: используя свои связи, не останавливаясь перед дачей взяток, Пестель ухитрялся по два раза получать от казны средства на одни и те же расходы.

Первый известный случай такого рода относится к маю 1823 года. Тогда командиру вятцев было выдано из Киевской казенной палаты 4915 рублей — «за купленные им материалы для сооружения экзерцицгауза, склада и конюшен для полковых лошадей». А несколько месяцев спустя — 6 сентября 1824 года — на те же нужды Пестель снова получил внушительную сумму: 3218 рублей 50 копеек. Естественно, что не все вырученные деньги достались полковнику: тысячу рублей ему пришлось отдать секретарю киевского губернатора Жандру в качестве взятки.

Второй случай подобного рода относится к 1825 году. В этой новой ситуации Пестель учел не только субъективный фактор алчности государственных чиновников, но и объективную неразбериху в системе армейского довольствования.

Согласно законам Российской империи, и в том числе «Учреждению для управления большой действующей армией», снабжение войск обмундированием, снаряжением и деньгами для его приобретения осуществлялось централизованно. За снабжение отвечал особый государственный орган — комиссариат (комиссариатский департамент Военного министерства), в задачу которого входило также обеспечение армейских чинов жалованьем. Исполнительными структурами комиссариата были комиссариатские депо, которые, в свою очередь, состояли из комиссариатских комиссий, ведавших конкретными статьями армейского довольствия.

После окончания войны 1812 года пехотные армейские корпуса были прикреплены к определенным — ближайшим к местам их дислокации — комиссариатским комиссиям, и только из этих комиссий обязаны были получать амуницию и деньги. Отношения армейских соединений с этими комиссиями регулировались высочайшими указами: последний перед назначением Пестеля на должность командира полка такой указ датирован декабрем 1817 года. Согласно ему, входивший тогда в состав 22-й пехотной дивизии Вятский полк должен был получать средства из расположенной в украинском городе Балта Балтской комиссариатской комиссии.

Однако два года спустя произошли крупное переформирование и передислокация войсковых частей, и Вятский полк оказался уже в составе 18-й пехотной дивизии. Закон же, как это нередко случалось в России, изменить забыли: хозяйственное довольствование полка стало производиться как из Балтской, так и из Московской комиссариатской комиссии. Это привело к страшной путанице и благодаря отсутствию контроля создало широкое поле для всякого рода злоупотреблений.

Согласно материалам расследования по Вятскому полку, «отпущенные комиссией московского комиссариатского депо амуничных и в ремонт за 1825 год 6000 рублей» были выданы полку незаконно, «потому что на таковую потребность на тот год отпустила и Балтская комиссия».

Та же Балтская комиссия отпустила полку в 1825 году «несвоевременно и по ее произволу» 5 тысяч рублей — «в счет жалованья» полковым чинам. Выплата произошла на несколько месяцев раньше установленного законом срока, и у следователей не осталось сомнений в том, что «произвол» этот был лишь частью аферы, подобной двум предыдущим. Если бы полковник Пестель не был арестован в середине декабря 1825 года, в срок жалованье было бы выдано снова. Тогда, по мнению следователей, эти деньги остались бы вне поля зрения «инспектора, осматривающего полк».

Только благодаря этим трем однотипным операциям — 1823 и 1825 годов — Пестель получил «чистыми» 14 218 рублей 50 копеек.

Однако подобной — внешней — схемой добывания денег полковник не ограничился. Полк сам по себе был крупной армейской финансовой единицей и способен был дать многое своему командиру. И этими внутренними резервами Пестель тоже сумел в полной мере воспользоваться.

Собственно, подобные действия — стань они известны в самом полку — не оказались бы ни для кого неожиданностью. Армия была привычна ко всякого рода хищениям: «пользование разными экономиями и остатками» вполне находило себе объяснение в «нищенском содержании офицеров, малом обеспечении их в старости и, самое главное, в полной неуверенности в завтрашнем дне», — справедливо считает Л. Плестерер.

По количеству хищений Вятский полк в конце 1810-х годов занимал одно из первых мест, что, по словам Плестерера, являлось «последствием десятилетнего пребывания полка в военных походах».

Действия Пестеля были подобны действиям нескольких его предшественников — с одной, правда, оговоркой. Те, кто командовал полком до него, предпочитали делиться вырученными деньгами с ротными командирами, он же решительно замкнул на себе всю финансовую систему полка.