Пестрая бабочка

И вот полуголая, ощущая на шее губы и язык человека, которого я так долго, страстно ненавидела и боялась, с полиагром на шее, который еще и бил меня молниями, черте где, без связи, с залитым слезами и кровью лицом и, ощущая отвратительно-сладкий запах «эльфийского великолепия» и ожидая смерти, я начала хохотать. От совершенной глупости происходящего.

Морель оторвался от меня и посмотрел в глаза, выискивая причину безумия. А я смеялась, всхлипывала, и просто падала на него, не в силах сидеть прямо.

«Боги, какая нелепая смерть, сказал граф Джоуи, когда Смерть явилась к нему в клоунском парике и с гармошкой через плечо».

Я посмотрела ему в глаза уже совершенно без страха.

— Скажи-ка мне, Джаспер, а кто из твоих родителей играл в театре?

Он посмотрел на меня изумленно, потом понял.

— А, подвеска… Моя мать была великой актрисой, примой Королевского театра, — проговорил он с какой-то гордостью.

Я покачала головой, все верно, именно то, о чем говорил Эрик.

— Ах, Морель-Морель.

Он нахмурился, не понимая. Он не любил не понимать.

— Вот что с тобой не так. Я наконец-то поняла всю эту несуразность. Это же обыкновенная история «театральных детей», да? Отца у тебя, видимо, не было, а все свое детство ты провел за кулисами, наблюдая, как к твоей матери являются мужики с гербовыми перстнями и букетами роз, да? И я угадала в тот раз — ты за это ненавидишь дворян, поэтому тебе доставляло такое удовольствие запугивать меня. Я даже не знаю… Может быть, один из этих визитеров был мой отец?

Он сузил глаза и больше не улыбался. Мне внезапно стало наплевать вообще на все.

— Понятно-понятно. А потом ты так бесился из-за этих приходящих, что дал себе слово все изменить, заставил себя приложить все усилия и выбраться оттуда, попал в контору. Забрался по карьерной лестнице. Безупречная служба и подчинение правилам — только это могло привести не дворянина так высоко. Вариант с выдающимся умом мы же не рассматриваем, да? Да и отчет о твоей карьере я читала.

— Продолжай, девочка, — он снова щелкнул пальцами, и я сильно ударилась затылком о стену, а он коротко и болезненно впился в мои губы, явно получая от этого какое-то извращенное удовольствие, но меня уже понесло, и как только я смогла говорить, продолжила нарываться на неприятности.

— А потом ты случайно наткнулся на запись в моем деле. Последнее донесение твоего шпиона с двойной личностью, да? Геомантия! Это же дар небес! Шанс сделать вообще что угодно! И ты никому не сказал. Ты решил забрать такой подарочек себе любимому, к тому же что там у нас? Избалованная девочка, графская дочка. Никаких проблем! И ты впервые решил действовать самостоятельно, да? У тебя же нет напарников во всей этой истории, Джаспер?

— Мне начинает надоедать твоя болтовня, — паук щелкнул пряжкой, вытаскивая мой ремень, — первый раз снимаю с женщины штаны, — ухмыльнулся он, но уже как-то не слишком уверенно.

Мне было наплевать. Я уже говорила, да?

— Обидно, когда ты продумал в голове диалог, а твой собеседник говорит не по тексту, да? Но ты все равно, слушай. Решив поступать самостоятельно, ты остался без инструкций и начальства… Тогда ты стал действовать наиболее естественным для тебя образом, псих ты несчастный. Ты не проводил операцию, ты режиссировал спектакль! Как привык с детства! Светлые боги! Какой же идиотизм!

— И что с того? — поинтересовался он, стаскивая с меня сандалии.

— Ты мог бы похитить меня в первый вечер, запереть в каком-нибудь грязном подвале и просто вышибить пару зубов — тогда я, какой я была, на все бы согласилась. Ты же помнишь, как это было три месяца назад? Но тебе это просто не пришло в голову. Боги! Да и сейчас! Ты ведешь себя, как второсортный злодей в какой-то пошлой оперетке. Джаспер Морель, нормальный человек мог бы сломать мне палец. Или бить по лицу. Или накалить нож и выжечь на сине доску для игры в города и башни — но ты даже не калечишь меня, потому что это не эстетично. Ты заговариваешь мне зубы, пытаешь какой-то детской погремушкой, а теперь тащишь в постель, просто потому что в твоем извращенном мозгу это ложится в сценарий. Боги! За что? Что я такого сделала? Почему за мной охотится не нормальный психопат, прикосновения которого хотя бы возбуждали, а дешевый клоун?!

Боль снова выгнула мое тело, и пока я пыталась отдышаться, он швырнул меня на диван, стягивая штаны. Прэлес-с-с-стно!

— А самое смешное, знаешь, что? — посмотрела я на него светло и нездешне, как наркоман, пристрастившийся к семилисту, на приеме у целителя.

Он замер и посмотрел на меня почти с ненавистью.

— И что же?

— Я лежу раздетая, на узком неудобном диване. Зачем? Ты ведь даже меня не хочешь. Зачем ты это делаешь?

Он вздрогнул, как от удара, и влепил мне пощечину, на сей раз напрочь забыв про исповедник. Порез вспыхнул огнем, и я опять заскрипела зубами от боли.