Пестрая бабочка

— А вы — шаман? — поинтересовалась я, вспоминая, что я знаю об орочей культуре.

— Шаман-то шаман, а вот чего теперь с тобой делать? Ума не приложу. Тебя искать кто будет?

Он пытливо всматривался в мои глаза, и я вздохнула:

— Сейчас — никто. Когда обнаружат, что я пропала — одни боги знают. Отец, магическая безопасность, друзья, люди жениха…

— А смогут найти?.. — перефразировал вопрос орк.

— Друзья — смогут.

— А дневник тот где?

— Он у меня в лаборатории.

— Понятно.

Он помолчал, теребя пальцами косички.

— Как-то не тебя мы ждали, м-да, не тебя…

Шаман пожевал нижнюю губу, а я пока внимательнее осмотрелась. Мы были в большом шатре, сшитом из шкур каких-то крупных животных, с отверстием посередине. В центре был очаг, над ним кипел начищенный медный котелок, видимо, он что-то варил, когда меня притащили. На небольшом столике сбоку я увидела портрет — орк. Портрет был нарисован углем, но орк выглядел, как живой. У него были неожиданно красивые на свой манер черты лица и, казалось, губы вот-вот улыбнутся. Привлекательный, сильный, в чуть прищуренных глазах будто демонята танцуют.

Я снова посмотрела на шамана.

— Ну, вот что, — произнес он, — убивать тебя я не хочу, хотя видят духи — надо бы, чтобы сама не мучилась и других не мучила. Но — не хочу. Побудешь пока в лагере. За пределы его — ни ногой, ты меня поняла? Спать будешь здесь, — он ткнул пальцем в кучу шкур возле очага.

— Поняла, а это надолго?

— Посмотрим, — буркнул шаман.

Я улеглась на шкуры и подумала, что убивать меня никто не будет. Это было уже неплохо. Вместо страха проснулась любопытство. Не считайте меня совершенно слабоумной. Вся проблема в четверти эльфийской крови. Эльфы хорошо, если к первой сотне лет взрослеют. Я легко избавлялась от страха и была ужасно любопытной. И да, по человеческим меркам весьма легкомысленной.

— А кого вы ждали?

— Что? — не понял шаман.

— Вы сказали, что ждали кого-то?

— Слушай, Тощая, спи, давай и радуйся, что жива.

— А можно другой вопрос?

— Да боги светлые!

— Я про татуировки.

— А что с ними?

— Кто вам их делал?

— Тебе-то что? Людям он таких не делает.

— Нет, я видела очень похожие недавно.

— Н-да? И где, интересно?

— У одного парня, — я широко улыбнулась, вспоминая кубики на прессе, — его зовут Гаррош.

Шаман помолчал.

— Как он?

— Вы знакомы?

— Да.

— Хорошо. Он много путешествует с друзьями. Вполне доволен жизнью.

— Он мой внук.

— Оу. Мир тесен.

— Это один из тех «друзей», о которых ты говорила?

— Возможно. Если он не в море.

— М-да. Хорошо, что парни в охране тебя не пристрелили.

Тут-то я и поняла, что не боюсь. Вот ни капельки. Он не будет ни убивать меня, ни калечить. Мне вдруг показалось, что этот орк — вполне добродушный, но хочет казаться суровым. Потому что просто действительно не знает, что со мной делать. Зато я могу беспрепятственно побродить по этому лагерю. Посмотрю, как тут все устроено. Я же никогда не видела орков в естественной среде. Что вот они едят? Как проходит день? Во что тут одеваются? Кому молятся? Во что играют дети? Эх, погиб во мне этнолог, кажется.

— Духи сказали, что сюда придет кое-кто, кто потом сумеет оказать мне весьма важную услугу, — неожиданно проговорил Шаман, — но не может это быть тощая сопливая человеческая девчонка же? Или может?

— А что за услуга? — навострила я уши.

— Спи, Тощая. Может, все еще у тебя и обойдется.

На следующий день шаман выделил мне сопровождающего — того, кто вчера поймал меня. Орк был молодой, пышущий энергией и чем-то напоминал Гарроша, а звали его Углук Два Ятагана. Как ни странно, оказался вполне нормальным парнем. Показал, где у них завтрак, и где можно вечером выпить чарку меда. Оказывается, у них нет понятия «трактир», только медовая зала. Бочка с медовухой общая, каждый наливает, сколько хочет, а уходя, оставляет монеты в специальном ящичке на выходе. Домов в стойбище не было — только шатры разного вида и размера. Дети по полдня учились в каком-то подобие школы, а еще полдня помогали родителям по дому. Школой оказалась широкая круглая площадка недалеко у колодца. Орчата сидели на брошенных прямо на землю шкурах, скрестив ноги. Я полюбопытствовала, что они делают, и изумилась: это был какой-то урок по конструированию. Вся толпа аккуратно и точно кусочками специального угля на листах бумаги вычерчивала изображение какого-то… ружья. У каждой детали проставлялись размеры, писалось название, материал и вес! Не в каждом военном университете учат подобному. Углук увел меня, чтобы я своим необычным видом не отвлекала учеников и не сердила старого учителя с повязкой на левом глазу и с обломанными желтыми клыками. Что ж такого должны были сказать духи Шаману, что утром выдали мне не тюремщика, а экскурсовода? Любопытно…