Пестрая бабочка. Дилогия

Я не смогла переварить фразу и поэтому сменила тему.

— Ты же посидишь немного тут?

— Я бы тоже поспал, если честно. Это все было… не так легко.

— Мне уйти к себе?

— В таком состоянии? Опять ходить? Закрывай глаза давай, да и я хоть знать буду, что с тобой пока что все нормально.

Дэвлин поправил подушку, лег на спину, накинув на нас какой-то плед сверху, и закрыл глаза. А я уткнулась носом в его плечо, обхватила руку повыше локтя и вырубилась в момент. Как было когда-то давным-давно, когда мы искали Даро.

Три дня прошло до того, как мы все начали ходить. Мэтры Ганн и Наргин навещали нас ежедневно, чем-то поили и шаманили. Моих домашних из поместья временно отправили в отпуск — пожить в нашем с бургомистром отеле со всеми удобствами, а мой зоопарк тоже временно перебрался к Дэвлину. За самим поместьем приглядывала двадцатка прихвостней — на всякий пожарный. Перебрался к нам и Тузат из Моро, все эти дни пребывая именно в этой своей ипостаси — тоже на всякий пожарный. Собственно, они со Жнецом оставались наиболее боеспособными единицами. Кстати, быстро поладили. Два беглеца в явленный мир — у них было много общего. По вечерам они сидели вдвоем у воды, пили "Драконью кровь" и беседовали о вечном. Потрясающее зрелище, надо сказать. Море, закат, два шезлонга веселенькой расцветочки, в одном — алый демон с волчьей головой и жуткой клешней вместо руки, в другом что-то похожее на скелет, оплетенный постоянно шевелящимися металлическими полосами, как какая-то экзотическая мумия, в старом темно-сером балахоне с капюшоном. Похожие на серпантин железные спирали сплетаются в держатель для бутылок и подставки под стаканы, они же сами по ленивому жесту Жнеца открывают следующую бутылку и даже разливают вино. Тузат беззлобно фыркает и называет это все фокусами.

Я сидела с ними рядом — только прямо на краю площадки — и болтала босыми пятками в воде. Основным моим развлечением было, отламывать маленькие кусочки хлеба и кидать в прозрачную воду, подкармливая стайку разноцветных рыбок. Я испытывала какую-то внутреннюю потребность видеть не мертвую воду. Будто это доказывало мне в который раз, что мы вопреки всему выбрались.

— Откуда ты все-таки узнал, что я когда-то там заявлюсь через эти ворота и не закрою их?

— Что я тебе говорил, — усмехнулся Тузат, указывая на меня кубком, — она вообще нас не боится. Будто бы просто не понимает, с кем имеет дело.

— Все понимаю, — лениво отозвалась я, — но ничего с собой не могу поделать. Не страшно и все. Так как узнал все-таки?

— Хэль же меня запечатала в мертвом мире и заставила служить. Но такое нельзя провернуть без какого-то хотя бы формального ограничения. Вот ты таким ограничением и оказалась.

— А как оно звучало? — не отставала я.

— "Когда пройдет через мертвый мир тот, кто нарушит три естественных закона сразу".

— Да? И что я такого нарушаю?

— Ты и эльф, и человек, и какая-то химера одновременно, это раз. Связана и с Горними божественными мирами, и с Инферно, это два. И, наконец, твоя, с позволения сказать, геомантия, это три.

— Геомантия разве нарушение? — удивилась я, глядя на черно-желтую наглую полосатую рыбину треугольной формы, распугивающую товарок.

— Сама по себе — нет. А вот искусственная, как у тебя — определенно.

— Чего?.. — изумилась я, уставившись на него во все глаза, и случайно уронила остаток хлеба в воду одним большим куском, вызвав нездоровый ажиотаж среди цветных рыбин.

Закрывающие его лицо металлические ленты чуть шевельнулись, изображая некоторое сомнение, но Жнец все равно ответил.

— Я не знаю, что произошло с тобой, но эта способность — не врожденная.

"Приехали".

— Это как?

— Как появляется геомантия, ты в курсе?

— Ну да, душа как бы… растет что ли. Да?

— Да. Но качественные изменения происходят только при смерти и перерождении. Так вот, ты родилась со склонностью к геомантии, но только с ее зачатками. А потом ты умирала раз пятьдесят где-то и снова возвращалась к жизни.

Я нахмурилась, бред-то, конечно, бред, но чего со мной не бывало.

— Умирала?

— Не совсем верно выразился. Твою душу извлекали из тела, полностью, и она возвращалась обратно.

— Стоп, но это невозможно. Тело бы умерло.

— Жило на резервном канале. Ты же на четверть эльф. А у эльфов единая коллективная душа и просто канал к ней. Вот из-за него тело и выжило.

Меня это даже не шокировало уже.

— Ты уверен?

— Я хорошо знаю, что такое смерть и признаки того, что человек уже был за гранью. Как, по-твоему, ты прошла по тропе шаманов-орков и мертвецов?

— А давно?

— Да, очень, еще в детстве раннем, я бы сказал.

— То есть, меня пытался… вырастить какой-то мертвячий селекционер? Так что ли?

— Очень похоже на то, — кивнул Жнец, — но это точно не мое дело. Я просто благодарен, что ты сыграла свою роль в моем освобождении.

— Приму к сведению, спасибо, что сказал.