Пестрая компания (сборник)

— Сестренка заявила, что спустит с меня шкуру, если я проговорюсь Джонни о том, что ему уготовано по возвращении. Женщины иногда бывают весьма уверены в себе, — усмехнулся он. — Но тем не менее, я ничего не сказал Джонни. Не проболтался даже тогда, когда, надравшись до бесчувствия, голышом распевал «Кейзи Джонс» в центре Тампы в три часа ночи. — Уайтджек подошел к своей койке, извлек из вещевого мешка сигару и тщательно её раскурил. — Просто удивительно, — сказал он, — насколько быстро привыкаешь в армии к пятицентовым сигарам.

— Я пробовал курить, — произнес Стаис, — но решил отложить это дело до тех пор, пока не стану чуть старше.

Уайтджек понимающе кивнул, затянулся сигарой, медленно выпустил струйку дыма и спросил, тяжело пустившись на койку.

— Думаешь, они тебя снова пошлют на войну?

— Ни капли не удивлюсь, если они это сделают, — глядя в потолок ответил Стаис. — Вообще-то со мной ничего такого не случилось. Я просто устал.

— Да, кстати, — сказал Уайтджек, — ведь ты слышал наш разговор о лейтенанте, не так ли?

— Да, — ответил Стаис.

— Я прошел на взлетное поле и перекинулся с ним парой слов. С тех пор, как мы сюда прибыли, он проторчал весь день и половину ночи у башни контроля и пялился в небо, ожидая прилета нашей эскадрильи. Он и сейчас там сидит. Мы с ним старинные друзья и спросил его прямо в лоб. «Фредди, сказал я, — ребята в последнее время только о тебе и толкуют». «В чем дело», — спросил он. «Ребята не перестают задавать вопрос, почему это ты вдруг изменился к худшему. Ты проходишь мимо них с таким видом, будто и не узнаешь вовсе. Неужели после года совместной службы ты решил стать настоящим солдафоном и поставить их на свое место?» — сказал я. Он посмотрел на меня, потом огляделся по сторонам, а затем молчал чуть ли ни целую минуту. «Прости меня, Арнольд, — наконец ответил он, — Это до меня просто не доходило». После этого он поделился со мной тем, что его мучило. — Уайтджек почти машинально посмотрел на часы, а затем, снова подняв голову, продолжил: — Оказывается, он начал волноваться с того самого момента, когда мы получили приказ лететь через океан. Его очень беспокоили наш хвостовой стрелок и штурман.

— Что именно его волновало? — спросил Стаис, мгновенно представив себе бесконечный список забот, способных обеспокоить командира экипажа.

— Он думает, что они никудышные бойцы, — медленно подбирая слова, ответил Уайтджек. — Они — отличные парни, лучших товарищей и пожелать нельзя, однако лейтенант долго присматривался к ним на земле, в воздухе, за пулеметом и пришел к убеждению, что в бою они не потянут. Командир всё время думает о том, как лучше привести «Митчелл» на базу целым, а нас по возможности живыми, и он очень опасается, что такой штурман и такой хвостовой стрелок на борту самолета таят в себе опасность. Он не знает, как поступить: требовать ли после прилета в Индию замену двух членов экипажа, или нет. И его гложет мысль о том, как он скажет стрелку и штурману, что им придется остаться на земле. Именно поэтому он сидит рядом с Башней контроля и не замечает, когда мы проходим мимо него… — Уайтджек вздохнул. — Ему двадцать два года, и он — лейтенант. Это большой напряг для любого человека в его возрасте. Если ты увидишь Новака, ты, надеюсь, ему ничего не скажешь?

— Нет, — ответил Стаис.

— Думаю, что в армии подобные вещи случаются постоянно.

— Постоянно, — согласился Стаис.

Уайтджек взглянул на часы. На взлетном поле то усиливался, то затихал рев моторов — звук, который постоянно сопровождал их обоих вот уже несколько месяцев.

— А вообще-то, — сказал Уайтджек, — им следовало направить меня в пехоту. Я могу попасть в кролика с расстояния в три сотни футов, а они сажают меня в самолет и суют в руки фотоаппарат… Что же, сержант, думаю, что тебе пора двигаться.

Стаис медленно поднялся с койки. Он зашнуровал ботинки, сунул в мешок бритвенный прибор и забросил мешок за спину.

— Ты уже готов?

— Да.

— Этот вещмешок и есть твой единственный багаж?

— Да, — ответил Стаис. — Я числился «пропавшим без вести, предположительно погибшим», и они отправили всё мое барахло вначале в каптёрку, а затем личные веще переслали домой маме.

Стаис оглядел казарму. В ярком свете электрических ламп она выглядела точно так, как выглядят все казармы во всем мире. Для всех прошедших через них людей они стали почти такими же знакомыми и близкими, как родной дом.

Они вышли в теплую, заполненную гулом моторов ночь. Прожекторный луч нервно плясал в небе, делая не мгновение невидимыми необыкновенно яркие южные звезды. Сержанты шагали медленно, стараясь не угодить в канавы, вырытые для стока ливневых вод Западной Африки.

Когда они проходили мимо контрольной башни, Стаис увидел юного лейтенанта. Лейтенант сидел на колченогом плетеном стуле и неотрывно смотрел в небо на противоположной стороне взлетного поля.

— Еще не приземлились? — спросил Уайтджек.

— Нет, — не глядя на него, ответил лейтенант.