Пестрая компания (сборник)

— Перестань, Датчер, — запротестовал Макамер. — Ты что, забыл, что у нас субботний вечер накануне Дня Труда. Уже восемь часов.

— Женщина нужна мне сугубо в духовном плане, — продолжал Датчер. — Я хочу, чтобы рядом со мной находился человек, с которым я мог бы говорить.

— У тебя же куча девок, — сказал Макамер.

— Они мне все надоели, — ответил Датчер. — Я от них устал. Война… «Полуночное убийство»… непостоянство мужского характера… Одним словом, они все мне смертельно надоели. Сегодня я желаю видеть новое лицо. — Датчер изящно повел рукой, как бы желая украсить скользкую тему. В глубине души он уже жалел, что заговорил о девицах. — Лицо живое страстное, с циничными и одновременно полными безысходной тоски глазами, с презрительно опущенными, сулящими бурю страсти, пухлыми губами, с черными, заброшенными назад волосами…

Ему нужен типаж из Томаса Вулфа,[5] — сказал Макомер.

— Лицо на один уикенд, — продолжал Датчер, облизывая губы после очередного глотка «Коллинза», — лицо трагичное, искаженное чувством вины за убиенный и убивающий всех мир.

— Я позвоню Максине, — заявила Долли вскакивая с табурета.

— Кто такая эта Максина? — лениво поинтересовался Датчер.

— Она очень красивая, — ответила Долли. — Актриса в компании «Репаблик».

— О Боже, — протянул Датчер.

— Не будь таким снобом, — сказала Долли. — Дай-ка мне никель.

— А что ты хочешь в восемь часов вечера в субботу? — спросил Макамер, протягивая Долли монету. — Может быть, желаешь получить на вечерок Хедди Ламарр?[6]

— Максина очень красивая, — повторила Долли. — Она только что вернулась из Нью-Йорка и, скоре всего, свободна… — закончила Долли и направилась к телефону.

Сугубо в духовном плане, — сказал Датчер. — Запомни!

Датчер посмотрел в спину удаляющейся Долли, затем повернулся к Макамеру и спросил:

— Скажи, когда ты читаешь в газетах, как самолеты бомбят людей и как эти самолеты потом сбивают, ты задумываешься о том, что происходит? Ты сидишь в кабине, в тебя летят пули, и вдруг твоя машина, нырнув носом вниз, устремляется к земле…

— Постоянно думаю, — спокойно ответил Макамер.

— Во время испанской войны мне всё время снилось, что меня расстреливают из пулемета с самолета. Я бегу, бегу между гаражей, а самолеты постоянно возвращаются и стреляют в меня с незащищенной стороны. Датчер опустошил стакан и продолжил: — Интересно, какое отношение имеют к этому гаражи? Главная беда человечества состоит в том, что оно заражено микробом безрассудной храбрости. Человека можно заставить делать все что угодно — летать на высоте двадцать тысяч футов и позволять себя сбивать, шагать навстречу ручным гранатам, сражаться на море. Если бы наша раса не была столь храброй, то мы жили бы в ином, гораздо более приятном мире. Таков в общем виде итог моих двухмесячных раздумий здесь в Голливуде.

— Эйнштейн смотрит на все легче, — сказал Макамер, — и тем самым подает нам хороший пример.

— Знаю, — ответил Датчер. — Но у него нет необходимости напрягать мозги в таком, как здесь, климате.

— Всё в порядке, — объявила Долли, проскальзывая на табурет между ними. — Максина просто умирает от желания поехать. Да, кстати, о тебе она слышала.

— Хорошее или плохое?

— Просто слышала. Но говорит, что ты, видимо, не очень свеж.

— Она так и сказала «не очень свеж»? — сморщив нос, переспросил Датчер.

— Да, — ответила Долли.

— Не нравится мне ваша Максина.

— Чушь, — заключил Макамер и, стянув Датчера с табурета, повел его к машине.

* * *

Большой автомобиль быстро катил в сторону Мексики. Датчер роскошно устроился на заднем сиденье, возложив голову на колени Максины. Время от времени он лениво поворачивал голову, поскольку на Максине был костюм, отороченый спереди мехом рыжей лисы, и мех щекотал его ноздри.

— Он был итальянцем, — говорила Максина. — В Италии у него большое поместье, а в Нью-Йорке отличная работа. Он зашибает пятнадцать тысяч в год, но не любит Муссолини.

— Ну и тип, — негромко произнес Датчер. — Тип просто замечательный.

— Мы были с ним помолвлены, — громко продолжала Максина, обращаясь к сидящей впереди Долли. — Но через две недели после помолвки он бросил работу. Решил расслабиться. — Грустно рассмеявшись, она рассеянно погладила Датчера по голове и закончила: — Как только я встречаю мужчину, он почему-то решает расслабиться.

Макамер включил радио, и диктор из Лондона сообщил, что Гитлер пока не дал ответ на ультиматум Чемберлена. После этого оркестр заиграл мелодию: «Возможно, я ошибаюсь, но я думаю, что ты прекрасна».

Датчер внимательно, снизу вверх, посмотрел на Максину. У неё было круглое, чуть полное личико, с маленьким пухлым ртом. Создавалось впечатление, что, создавая эту женщину, Бог с самого начала решил снабдить её ярко накрашенными, блестящими от помады губками.

— Вы очень красивы, — серьезно сказал он.

— Я вполне ничего, с улыбкой сказала Максина, благодарно похлопав его по щеке. — Сейчас, правда, я немного полновата. Пила в Нью-Йорке слишком много вина. Долли, я слышала, что Глэдис выходит замуж за Эдди Лейна. Это правда?

— В октябре, — ответила Долли.