Пестрая лента

Эдуард все перекладывает свои трофеи. Он молод, черноволос, мужествен. У него внешность словно специально подобрана под профессию. Во всяком случае детективов всегда описывают и показывают такими. И если режиссеру или писателю нужен типаж, я бы порекомендовал Эдуарда Агавеляна из Бакинского уголовного розыска.

И все-таки, в чем же причина неудачи в том первом деле, которое так и не завершил инспектор Агавелян?

— Самонадеянность, — так он сам назвал эту причину. — Недооценка противника.

Пожалуй, это так. Иные еще считают, что преступник, коль скоро он герой явно отрицательный, обладает и сплошь отрицательными качествами. Он, думают, примитивен, всего боится и только ждет, пока его выведут на чистую воду. Если бы так! Да, преступник мерзок, враждебен нам, алогичен для нашего общества. Но значит ли это, что он туп, труслив, слаб? Что поделаешь, природа иногда слепо раздает свои дары. Ум достается вору, сила — грабителю, воля — насильнику. И тем опаснее становится преступник. Истинный детектив не закрывает на это глаза, ибо знает, что «страусовая» тактика может привести лишь к поражению во всегда напряженном поединке и прибавить еще одну единицу к нераскрытым преступлениям.

— А не слишком ли вы идеализируете правонарушителя? — спросил меня мой друг, когда я передавал суть наших с Агавеляном философствований. — Он и умен, и силен, и черт знает какой! Но в нравственном смысле он же всегда ущербен. А разве эта ущербность не влияет на все его поведение?

— Еще бы! Конечно, влияет! Только слабую струнку надо найти. А это не так-то бывает просто. Недаром говорят, что работник милиции должен быть и психологом. Впрочем, гораздо будет убедительнее, если я расскажу очередную историю, которую можно назвать…

История 4, о слабостях силы

Когда мой друг узнал об операции, которую я сейчас вам расскажу, он пришел в полный детективный восторг. Как же, сыск в классическом виде! Порфирий Зетов уже забыл о том, как спорил со мной. Это с ним бывает. Теперь он уже твердил о таком коварстве бандитов, о такой их хитрости и неуязвимости, что казалось чудом их разоблачение.

Я попробовал охладить его восторги.

— Обычная операция.

— Обычная! — так и подскочил в кресле Зетов. — Нет-нет, я с вами не согласен.

Да, пожалуй, обычной эту операцию не назовешь. В наше время и в нашей стране такая сколоченная шайка — редкость. И перед днепропетровской милицией стояла действительно сложная задача. Моего друга поразила скорее внешняя, безусловно, богатая событиями сторона операции. Мне кажется гораздо интереснее, так сказать, психологический аспект: как «раскололся» главарь шайки уже на допросах, после того как его поймали.

— Это мелочь, — не согласился мой друг. — Что интересного в фигуре уже пойманного преступника? Он интересен разве что для администрации колонии.

Но поймать мало. Надо еще уличить. Надо одержать над преступником еще и нравственную победу. Только тогда, пожалуй, следователь может быть до конца удовлетворенным. Впрочем, в этой истории хватило трудностей на всех этапах…

На Карнауховских хуторах был день выдачи ежемесячного аванса. Приезда кассира из районного центра ждали в приподнятом нетерпении.

— Что-то задерживается наш кормилец!

— Не столько кормилец, сколько поилец!