Пестрые истории

Все это должно было радовать глаз. Но у человека есть еще и уши. Французы называли кудахтаньем ( caquets de l’accouch'ee) то словоизвержение, болтовню, сплетничанье, перенос слухов, которым занималось собрание великосветских кумушек у постели роженицы.

Сейчас сплетенный смысл их разговоров развеялся, словно при проветривании тяжелый дух спальни. Но зато остал-ся опасный осадок от их кудахтанья — суеверия и разные кривотолки [149].

Материнское молоко

Питающие жизнь капли материнского молока окружены целым сонмом легенд.

В эпоху крестовых походов христианская Европа была охвачена лихорадкой собирания святых мощей, среди прибывающих потоком со Святой земли мощей простодушные благочестиво принимали и молоко Марии.

В 1247 году император Балдуин II несколько капель молока (Богородицы) принес в дар королю Людовику Святому. Долгое время их хранили в парижской Сен-Шапеле, потом перенесли в ризницу собора Парижской Богоматери.

Вот список городов, в церкви которых попали эти капельки: Руан, Авиньон, Тулон, Шартр, Мане, Эврон, Лаон.

Итальянские города: Генуя, Ассизи, Венеция, Неаполь, Павия, Падуя, Рим.А в Риме даже шесть церквей получили по несколько капель: Санта Мария дель Пополо, св. Николая в Карцере, св. Крисоньо, св. Клементия, Сан Алеззио, св. Козьмы и Дамиана.

Грудь Марии Медичи

Среди земных женщин наиболее странное прославление получила Мария Медичи, супруга Генриха IV.

Известным оратором XVII века был Андре Валладье [150], придворный священник и королевский податель милостыни. Своими проповедями сам он был очень доволен, лучшие из них собрал и в 1612 году издал отдельной книгой. Книгу посвятил королеве Марии Медичи. Это странное посвящение имело свои корни в «Песне Песней», ему хотелось немилосердным прославлением всего рода женского угодить своей августейшей покровительнице. В основном это литературное обрамление (ради единства впечатления публикую и те фрагменты, которые непосредственно не связаны с грудью):

«Такова она, словно королевский дворец трехэтажный, сотворенный строителями Божьими из ребра Адамова. Сын зрелище лучших свойств собрал в верхнем этаже, в лице; Отец на среднем этаже питающие груди создал; Святой Дух от доброты своей нижний этаж производительностисотворил».

Для воспевания верхнего этажа автор смахнул с небес и солнце, и луну, и звезды, одолжил у Олимпа нектар и амброзию, выловил из моря жемчужины и кораллы, притащил кучу алмазов, карбункулов, роз, лилий, амбру и прочие атрибуты рифмоплетства.

Теперь следует очерк о втором этаже. Quam pulchrae sunt mammae tuae!Как прекрасны груди твои! Автор спешит добавить: «так молит в “Песне Песней” жених». И округлы они, как виноградины, и гладки, как пара козлят молодой серны. (Как известно, невеста была темнокожей, даже чернокожей.) Сколько сладости сокрыл в них Создатель! Это каналы для материнского молока; хранилища манны небесной, источники амброзии и нектара, два кувшина с молоком, два горшочка с медом, два куста бальзамических, двое часов башенных, показывающих внутри матери.

Более желать от женских грудей невозможно.

А нижний этаж?

Благочестивый и ученый автор выбрал из латинского текста «Песни Песней» несколько подходящих случаю сравнений и объяснил их королеве, если б ей вдруг было неясно:

«Божий завод запрятан, а самую таинственную часть его такими названиями почитают: Hortus conclusus,то есть запертый сад, Fons signatus,то есть источник запечатанный, потому только жениху предназначается и ему открыт. Puteus aquarum viventium— колодезь вод жизни, ведь всякая жизнь отсюда происходит. Venter tuus sicut acervus tritici valletus liliis— живот твой, словно куча зерна, обложенная лилиями».

Для венгерского быта это не совсем понятно, потому что у нас кучи обмолоченного зерна, а также стога и копны отнюдь не лилиями обкладывают. Авторское пояснение тоже не удовлетворяет: по его словам, это надо понимать так, что эдакое хранилище чудес природы стыдливо плодотворно и плодотворно стыдливо. И хоть таится от глаз людских, все же находится в тесном союзе с двумя молочными реками.