Пестрые истории

Потом и другие присоединились к поверившим: Жоли, последний министр юстиции Людовика XVI; Жоффруа, ученый архивариус, который принял его сторону после тщательного изучения тампльского периода; некий господин Лепрад, который ездил в Германию специально с той целью, чтобы изучить документы, выслушать свидетелей, и вернулся совершенно убежденным; наконец, граф Грюо де Ла Барр, который оставил должность прокурора, чтобы посвятить всю свою жизнь делу Наундорфа.

Самой первой и самой важной задачей представлялось убедить герцогиню Ангулемскую в том, что Наундорф идентичен ее исчезнувшему из Тампля братцу.

Если бы удалось устроить их личную встречу, то поразительное семейное сходство, воспоминания детства и обсуждение событий, происходивших в Тампле, рассеяли бы все подозрения, и дело Наундорфа было бы выиграно.

Мадам Рамбо сделала следующее торжественное заявление:

«Пред Богом и людьми заявляю, что я 1833 года, месяца августа, 17-го дня вновь обрела Его Высочество герцога Нормандского, подле которого я имела счастье служить, начиная со дня его рождения до самого 10 августа 1792 года. Я вновь обнаружила на нем знаки, которые наблюдала в его детские годы и которые делают несомненными его идентичность.

У герцога была короткая и совершенно особым образом прорезанная бороздками шея. Я, бывало, говаривала, что если бы он когда-нибудь нашелся, это было бы для меня неопровержимым доказательством. Его шея теперь возмужала, но осталась таковой, какова и была.

У него была большая голова, открытый и широкий лоб, голубые глаза, сильно изогнутые брови, пепельного цвета вьющиеся волосы. Рот именно такой формы, как у королевы; на подбородке была заметна небольшая ямка. На груди у него я наблюдала определенные знаки, особенно один на правой стороне груди.

Герцогу в возрасте двух лет и одного месяца сделали прививку. Следы от прививки располагались в форме полумесяца, теперь я их узнала.

Сообщаю, наконец, что в знак благоговения я сохранила голубое платье герцога. Я показала его и сказала, что это платье он носил в Париже. “Нет, мадам, я носил его в Версале тогда-то и тогда-то”.

Мы обменялись нашими воспоминаниями, и они сами по себе были бы для меня достаточным доказательством, что герцог действительно тот, кем он себя называет: сирота Тампля».

Заявления мадам Рамбо и четы Марко Сен-Илер по поводу опознания доставили герцогине Ангулемской, но на них не пришло никакого ответа.

Сам Наундорф тоже попробовал лично написать ей. В его письме содержались вот такие воспоминания: