Пьесы

Бальб. Если вы хотите знать мое мнение — вся беда в том, что заработная плата слишком высока. Сейчас у нас каждый может заработать от пяти до двадцати фунтов в неделю, а если он безработный, то получает солидное пособие. А какой англичанин станет интересоваться политикой, пока он в состоянии иметь свой автомобиль?

Никобар. Сколько избирателей участвовало в последних выборах? Не больше семи процентов.

Бальб. Да и эти семь процентов — горстка простачков, которых выборы занимали как игра. Для демократии, о которой хлопочет Красс, нужны лишения, нищета.

Протей(с пафосом). А мы покончили с лишениями и нищетой. Именно поэтому мы пользуемся доверием народа. (Каролю.) И именно поэтому вам придется уступить нашим требованиям. Мы опираемся на английский народ — народ, который живет в довольстве, спокойной, обеспеченной буржуазной жизнью.

Магнус. Неправда; вовсе не мы покончили с лишениями и нищетой. Это сделали наши дельцы, представители крупного капитала. Но как им это удалось? А вот как: они стали вывозить капитал за границу, туда, где еще существуют нищета и лишения, — иными словами, туда, где дешев труд. За счет прибылей с этого капитала мы и живем в довольстве. Все мы теперь — леди и джентльмены.

Никобар. И прекрасно. Чего ж вам еще надо?

Плиний. Вы словно попрекаете нас, сэр, тем, что страна процветает!

Магнус. Я не хочу, чтобы это процветание оказалось кратковременным.

Никобар. А почему оно должно оказаться кратковременным? (Встает.) Скажите лучше прямо: вам было бы приятнее знать, что народ бедствует, и разыгрывать из себя его защитника и спасителя, чем быть вынужденным признать, что народу живется лучше при нашем правительстве — правительстве склочников и головотяпов, как вы изволили выразиться.

Магнус. Это не я так выразился, это премьер-министр.

Никобар. Не передергивайте: он только цитировал подкупленную вами прессу. Суть дела в том, что мы стоим за высокую заработную плату, а вы постоянно нападаете на тех, из чьего кармана она идет. Ну, а избирателям нравится получать высокую заработную плату. Они отлично понимают, что для них хорошо; а вот чем вы недовольны, они не понимают, и потому все ваши попытки натравить их на нас ни к чему не приведут. (Садится на место.)

Плиний. Ну, ну, Ник, зачем так напирать на это? Все мы тут добрые друзья. Никто не возражает против того, чтобы страна процветала.

Магнус. А вы уверены, что она будет процветать и впредь?

Никобар. Еще бы!

Плиний. Помилуйте, сэр! Что это вы?

Бальб. Уверены ли мы! Да возьмите хоть мой избирательный округ — северо-восточный Бирмингам. Четыре квадратных мили одних кондитерских фабрик! Известно ли вам, что по производству рождественских конфет-хлопушек Бирмингам может считаться кузницей мира?

Красс. А Гейтсхед и Миддлсборо! Известно ли вам, что за последние пять лет в тех местах забыли, что такое безработица, и что выпуск шоколадной помадки достигает там двадцати тысяч тонн в день?

Магнус. Приятно, конечно, сознавать, что, в случае мирной блокады со стороны Лиги наций, мы целых три недели можем продержаться, питаясь шоколадной помадкой отечественного производства.

Никобар. Тут нет ничего смешного. Мы не одни конфеты выпускаем, но и более солидную продукцию. Где вы найдете клюшки для гольфа лучше английских?

Бальб. А производство фарфора! Посуда марки Дерби, марки Челси! А ковровоткацкая промышленность! Ведь изделия гринвичских фабрик совсем вытеснили с рынка французские гобелены.

Красс. Не забывайте о наших гоночных яхтах и автомобилях, сэр, — лучшие модели на свете, и притом выпуск только по особому заказу. Дешевой серийной продукцией не занимаемся!

Плиний. А наше животноводство! Английские пони для игры в поло — лучшие в мире!

Аманда. А английские горничные? На всех международных конкурсах красоты они выходят победительницами.

Плиний. Ах, Манди, Манди! Нельзя ли без пошлостей?

Магнус. Боюсь, что английские горничные — единственная реальная статья в активе вашего баланса.

Аманда(торжественно). Ага! (Плинию.) Шли бы вы домой спать, дедушка, да перед сном подумали бы над тем, что сказал его величество.

Протей. Так как же, сэр? Убедились вы, что на нашей стороне — самый высокооплачиваемый пролетариат в мире?

Магнус(серьезно). Я опасаюсь революции.

Все мужчины встречают эти слова оглушительным хохотом.

Боэнерджес. Ну, тут уж я должен присоединиться к остальным, сэр. Насчет шоколадных помадок я вполне согласен с вами: у меня от них желудок портится. Но революция — в Англии!!! Выкиньте это из головы, сэр. Этого не будет, хотя бы вы изорвали в клочья «Великую хартию вольностей»^{116} на глазах у всего Лондона или вздумали сжечь на костре всех до одного членов палаты общин, как в старину сжигали еретиков.