Пьесы

Он молча приносит кресло, преисполненный какого-то холодного мужества, ставит его около Морелла, чуть-чуть позади. Она садится. Он идет к стулу для посетителей и садится на него, все такой же спокойный и непроницаемый. Когда все уселись, она начинает говорить, и ее ровный, трезвый, мягкий голос действует на них успокаивающе.

Вы помните, что вы мне рассказывали о себе, Юджин? Как никто не заботился о вас, с тех пор как умерла ваша старушка няня, как ваши умные, фешенебельные сестры и преуспевающие братья были любимцами ваших родителей, каким несчастным чувствовали вы себя в Итоне, как ваш отец лишил вас средств, чтобы добиться вашего возвращения в Оксфорд, как вам приходилось жить без утешения, без радости, без всякого прибежища, одиноким, нелюбимым, непонятым, бедный мальчик?

Марчбэнкс(верный выпавшему ему благородному жребию). У меня были мои книги. У меня была природа. И, наконец, я встретил вас.

Кандида. Ну, не стоит сейчас говорить об этом. Теперь я хочу, чтобы вы посмотрели на этого другого мальчика — на моего мальчика, избалованного с колыбели. Мы два раза в месяц ездим навещать его родителей. Вам бы не мешало как-нибудь поехать с нами, Юджин, и полюбоваться на фотографии этого героя семьи. Джемс-бэби — самый замечательный из всех бэби! Джемс, получающий свою первую школьную награду в зрелом возрасте восьми лет! Джемс в величии своих одиннадцати лет! Джемс в своей первой сюртучной паре! Джемс во всевозможных славных обстоятельствах своей жизни! Вы знаете, какой он сильный, — я надеюсь, он не наставил вам синяков? — какой он умный, какой удачливый! (С возрастающей серьезностью.) Спросите мать Джемса и его трех сестер, чего им стоило избавить Джемса от труда заниматься чем бы то ни было, кроме того, чтобы быть сильным, умным и счастливым! Спросите меня, чего это стоит — быть Джемсу матерью, тремя его сестрами, и женой, и матерью его детей — всем сразу! Спросите Просси и Марию, сколько хлопот в доме, даже когда у нас нет гостей, которые помогают крошить лук. Спросите лавочников, которые не прочь испортить Джемсу настроение и его прекрасные проповеди, кто их выставляет вон? Когда нужно отдать деньги — отдает он, а когда нужно в них отказать — отказываю я. Я создала для него крепость покоя, снисхождения, любви и вечно стою на часах, оберегая его от мелких будничных забот. Я сделала его здесь хозяином, а он даже и не знает этого и минуту тому назад не мог сказать вам, как это случилось. (С нежной иронией.) А когда ему пришло в голову, что я могу уйти от него с вами, единственная его мысль была: что станется со мной? И чтобы я осталась, он предложил мне (наклоняется и ласково гладит Морелла по голове при каждой фразе) свою силу для моей защиты, свои способности для моего существования, свое положение для моего достоинства, свое… (Запинаясь.) Ах, я спутала все твои прекрасные фразы и разрушила их ритм, правда, милый? (Она нежно прижимается щекой к его щеке.)

Морелл(потрясенный, опускается на колени около кресла Кандиды и обнимает ее с юношеским порывом). Все это правда. Каждое слово. То, что я есть, — это ты сделала из меня трудами рук своих и любовью твоего сердца. Ты — моя жена, моя мать и мои сестры. Ты для меня соединение всех забот любви.

Кандида(в его объятиях, улыбаясь, Юджину). А могу я для вас быть матерью и сестрами, Юджин?

Марчбэнкс(вскакивая, с яростным жестом отвращения). Нет! Никогда! Прочь, прочь отсюда! Ночь, поглоти меня!

Кандида(быстро поднимается и удерживает его). Но куда же вы сейчас пойдете, Юджин?

Марчбэнкс(чувствуется, что теперь это уже говорит мужчина, а не мальчик). Я знаю свой час, — и он пробил. Я не могу медлить с тем, что мне суждено свершить.

Морелл(встревоженный, поднимается с колен). Кандида, как бы он чего-нибудь не выкинул!

Кандида(спокойно, улыбаясь Юджину). Бояться нечего! Он научился жить без счастья.

Марчбэнкс. Я больше не хочу счастья. Жизнь благороднее этого. Священник Джемс! Я отдаю вам свое счастье обеими руками, — я люблю вас, потому что вы сумели наполнить сердце женщины, которую я любил. Прощайте! (Направляется к двери.)