Пьесы

А л е к с а н д р. Моя дорога прямая. Кроха восстал против конкретного обидчика. А если я взбунтуюсь, то… (Резко махнул рукой.)

Н и к о н. Ты замахнешься на самого Господа?

А л е к с а н д р (с вызовом). На всех богов! На все религии мира! На всех и вся, кто встал на пути человека к постижению величайшей истины!

Н и к о н (настороженно). Какой?

А л е к с а н д р. Собственной сущности. Вершин своего духовного могущества и глубин животного ничтожества. Из этих противоположных начал создан венец природы. За ним, а не за богами право выбора. И от этого выбора сейчас зависит все!

Н и к о н (строго). Довольно. Я не желаю тебя слушать.

П а в е л. Хватит про человека. На душе и без того… Расскажи лучше что-нибудь веселенькое.

А л е к с а н д р. Вот тебе доказательство нашей многоликости. Люди корчатся, страдают от душевных мук, а нам подавай развлечения. Мы равнодушны к добру и злу. Равнодушие — вот ахиллесова пята века!..

Маска неожиданно заулыбалась, потом, направляясь к авансцене, засмеялась вслух, потом стала хохотать все громче и громче.

Входит  С а к е р д о н  В а с и л ь е в и ч. Его никто не замечает. Держась за сердце, он прислоняется к двери, прислушивается к хохоту.

С а к е р д о н  В а с и л ь е в и ч (задыхаясь). Смейтесь, дьяволы! Ну! Чего вы не хохочете вместе с Сатаной?! Вы его ближайшие пособники!.. Вы довели человека до сердечного удара… (Сквозь слезы.) Так смейтесь же! Торжествуйте! Но сперва выслушайте мое обличительное слово… (Покачнувшись, медленно приседает на пол.)

Семинаристы словно бы застывают в немых позах. Сакердон Васильевич пытается встать, но силы ему отказывают, и он, обхватив голову руками, плачет.

А л е к с а н д р (срываясь на крик). Он должен жить, он обязан жить! (Убегает.)

На авансцене  И о а н н, волосы взъерошены, он стоит на коленях.

И о а н н (сквозь слезы). Господи! На меня снизошло озарение. Кроха подсказал мне окончание проповеди отца ректора «Совесть и люди». Завтра я прочту… завтра я потрясу всех! (Вглядываясь в глубину сцены.) Что это? Опять наваждение? Я воочию вижу три духовные начала…

Из глубины сцены, словно привидения, медленно выплывают  т р и  ж е н с к и е  ф и г у р ы  в темных накидках. Иоанн неистово крестится.

Вот они: Совесть, Истина, Вера. Совесть похожа на Марию. Сколько скорби в ее лице. А Истина и Вера на…

Появляется  А л е к с а н д р, впервые вид у него удрученный, он потрясен.

А л е к с а н д р. С кем ты тут разговариваешь? (Разглядывает Иоанна.) Что с тобой?

И о а н н (заговорщически). Тихо. Поклонись им.

А л е к с а н д р. Кому?

И о а н н. Совести, Истине и Вере. Поклонись, пока они не растворились во мраке.

А л е к с а н д р (приложив руку ко лбу Иоанна). У тебя, кажется, горячка.

И о а н н (шепотом). Давай покаемся в наших грехах. Ты видишь, они в трауре. Печальнее всех Совесть. Боже, как она похожа на Марию. (Кланяется.) О три великих начала! Простите нас грешных…

А л е к с а н д р (невольно опускаясь на колени). Ваня, прости меня, если можешь. Я виноват перед Крохой. Я пригласил его во имя спасения Таланта. И, кажется, достиг цели. Но какой ценой! Ему плохо, Ваня, очень плохо… А спасенный ценою жизни — вечный должник Совести… Прости меня, Ваня…

И о а н н (крестясь). Кажется, ты на истинном пути к прозрению. Твое признание тронуло их сердца.

Видения, сняв темные покрывала, предстают в ослепительно белых одеяниях. Появляется растерянная  М а с к а. Она пытается заслонить белые видения.

Смотри, они снимают траурные покрывала.

Наплывает торжественная мелодия.

Я слышу их голоса. Они поют гимн Надежды. Боже мой! Я не могу сдержаться! Я отрекаюсь от клятвенного слова! Я хочу петь!.. (Встает, улыбается, поет.)

Голос Иоанна сливается с мелодией гимна.