Пьесы

Глоссмор. Как удачно, что я застал вас дома! Хопкинс из Грогджинхоля одной ногой в могиле. Пивовар Попкинс уже начинает тайком собирать голоса — вот что значит плебей! Поддержите молодого лорда Сайфера — весьма ценный для нас кандидат. Наступил ужасный момент— от избрания Сайфера зависит Конституция! Голосуйте за Сайфера!

Стаут. Попкинс — вот кто нам нужен!

Ивлин (задумчиво). Сайфер и Попкинс… Попкинс и Сайфер… Просвещение и Попкинс — Сайфер и Конституция! Что мне делать? Слушайте, Стаут, меня в Грогджин-холе никто не знает.

Стаут. Там знают ваше поместье.

Ивлин. Но ведь неподкупность при выборах… голосование в соответствии с личными убеждениями.

Стаут. Ну, конечно, Сайфер подкупает всех и вся… Разрушьте его планы… сохраните за округом его вольности! Выкиньте на улицу всех, кто собирается голосовать против Просвещения и Попкинса!

Ивлин. Правильно! Долой тех, кто позволяет себе вольности и восхищается еще какой-то вольностью, кроме нашей вольности! Вот это называется вольностью!

Глоссмор. Сайфер человек с весом… у него будет пятьдесят тысяч годового дохода. Сайфер никогда не поставит на голосование проект, не обдумав предварительно, насколько он может затронуть людей с пятьюдесятью тысячами годового дохода!

Ивлин. Правильно! Нет собственности без закона, значит, закон, защищающий собственность, — единственный надлежащий закон! Вот это называется законом!

Стаут. Попкинс всецело за экономию… сколько общественных денег растрачивается впустую! Спикеру в палате платят пять тысяч в год, тогда как мой шурин, председатель приходского управления, заверил меня, что согласен стать спикером при половинном окладе!

Глоссмор. Довольно, мистер Стаут. У мистера Ивлина слишком большое состояние, чтобы защищать равенство в правах!

Стаут. И слишком большой ум, чтобы слепо поддерживать людей с подобным состоянием!

Ивлин. Мистер Ивлин неспособен на все эти хитрости! Вы когда-нибудь играли в волан?

Оба. В волан?

Ивлин. Волан! Это состязание между двумя партиями. Обе партии подкидывают нечто с необыкновенной ловкостью… это нечто не должно упасть на землю… Выше! Ниже! Сюда! Туда! Повсюду! Никуда! Как серьезны игроки! Как волнуются зрители! Как жужжат воланы! Но когда это нечто падает на землю — вообразите, это всего лишь пробка, утыканная перьями! Идите, играйте сами… без меня!

Стаут (в сторону). Прискорбное невежество! Аристократ!

Глоссмор. Бездушные убеждения! Выскочка!

Стаут. Значит, вы не против нас? Я завтра же приведу Попкинса!

Глоссмор. Не связывайте себя ничем, пока я не представлю вам Сайфера!

Стаут. Пойду справлюсь о здоровье Хопкинса. Избрание Попкинса начнет новую эру в нашей истории! (Уходит.)

Глоссмор. Мне надо ехать в клуб… взгляды всей страны обращены на Грогджинхоль. Если Сайфер не пройдет, Конституция погибла! (Уходит.)

Ивлин. Оба хороши! Деньги против Человека! Шарп, идите-ка сюда… дайте мне взглянуть на вас! Вы мой поверенный, мой стряпчий, вы ведете мои дела… полагаю, что вы честны… Но что такое честность?.. Где она кроется? В какой части нашего тела?

Шарп. Вероятно, в сердце, сэр.

Ивлин. Нет, мистер Шарп, в кармане. Вот, посмотрите: я кладу этот кусок желтой земли на стол… я созерцаю вас обоих; здесь — человек, там — золото. Теперь скажите, разве мало у нас людей, таких же честных, как мы, которые движутся, мыслят, чувствуют и рассуждают так же, как мы, прекрасные внешне, с нетленной душой, и которые в то же время способны продать мысль, рассудок, тело, да и душу в придачу вот за эту маленькую монетку, как только их карман опустеет на несколько дней? Виновен ли в этом сам человек? Нет, это вина всего человечества! Бог сотворил человека, а из чего человек сотворил себе божество? Когда я был беден, я ненавидел мир, теперь я богат и презираю его! Глупцы… мошенники… лицемеры! Кстати, Шарп, пошлите сто фунтов тому бедному каменщику, у которого вчера сгорел дом.

Входит Грейвс.

Ах, Грейвс, мой дорогой друг! В каком мире мы живем! Подлая дворняжка, а не мир, — подлизывается к хозяину и кусает нищего! Ха-ха! Теперь она подлизывается ко мне, потому что нищий купил дворняжку!

Грейвс. Мир ужасен! Но астрономы говорят, что есть блуждающая комета, которая в один прекрасный день подожжет его, — хоть какое-то утешение для нас!

Ивлин. Каждый час приносит нам мрачный урок… характер ожесточается… привязанности увядают… сердце обращается в камень! Ну, Шарп! Что вы стоите разинув рот? Вы совсем неспособны на сострадание? Пойдите займитесь каменщиком.

Шарп уходит.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Грейвс, Ивлин.

Ивлин. Грейвс, из всех моих новых друзей, — а имя им легион, — вы единственный, кого я уважаю; мы хорошо понимаем друг друга — у нас одинаковый взгляд на жизнь. Право, я очень рад видеть вас!

Грейвс (с тяжелым вздохом). Чем вас может радовать такой несчастный человек?

Ивлин. Я сам несчастлив.