Пьесы

Г р и г о р ь е в. Воздушная подушка: воздух не дает воде дойти до потолка. Вот они там и сидят наверху, как птички… Ребята здоровые, выдержат!.. Потом у каждого из них имеется маска. Иди-ка сюда!

Куракин спускается в люк к Григорьеву.

П а н ы ч у к. Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант?

О р л о в (глядя на часы). Да, да…

П а н ы ч у к (медленно). Я полагаю, что мы не услышим звонка телефона.

О р л о в (встает). Почему?

П а н ы ч у к. Только сейчас заметил: у него не хватает частей, и он работать не сможет.

О р л о в (подходит к Панычуку и вместе с ним осматривает аппарат, затем оборачивается). Вы знали о порче аппарата, товарищ Джибели?

Д ж и б е л и. Нет, товарищ старший лейтенант! Когда я уходил на вахту, телефон был в полной исправности.

Г р у ш е в с к и й. Кто же его испортил?

О р л о в (резко). Так вопрос не ставится, товарищ Грушевский.

Г р у ш е в с к и й. Виноват!

О р л о в. Дежурный электрик, очевидно, унес недостающие части либо для замены, либо для чистки. Наш буй плавает на поверхности; будет работать телефон или не будет — водолаз все равно спустится к лодке в течение двух-трех часов! (Подходит к переговорной трубе.) Центральный!

Голос Афанасьева: «Есть в центральном!»

Телефон аварийного буя не работает: части разобраны!

Голос Афанасьева: «Ай-ай-ай! Ведь это же я приказал Пивоварову… Вот не везет! Вы знаете, что бывает, когда не везет?»

М-да, примерно! (Пауза. Панычуку, протягивая ему трубку разбитого отсечного телефона.) А ну-ка посмотрите, может, отсюда какие части подойдут?

Панычук берет трубку, садится у телефона аварийного буя и принимается за работу. Пауза.

Д ж и б е л и (тихо, работающему рядом с ним Берману). Я, конечно, извиняюсь, товарищ Иосиф! Но меня одна вещь удивляет.

Б е р м а н. Что вас удивляет, товарищ Вахтанг?

Д ж и б е л и. Сейчас скажу. Сердце человека, оно живет, — как бы вам объяснить? — своей самостоятельной жизнью… Вот любишь девушку, например… Почему любишь, за что любишь — неизвестно. Спросишь у сердца, а оно одним словом отвечает: «Люблю». И все! Голова, разум, как мудрый судья, тогда объясняет сердцу: «Слушай, дорогой товарищ сердце, неважная твоя барышня. Посмотри хорошо». А упрямое сердце опять свое: «Правильно говоришь, товарищ голова. Правильно. А я все-таки ее люблю!»

Б е р м а н. А к чему вы произвели такой анатомический анализ, товарищ Вахтанг? Когда вы начинаете говорить так, я никогда не знаю, куда вы гнете.

Д ж и б е л и. Все скажу, дорогой! Вот голова мне говорит: «Ты, Вахтанг Джибели, — военный моряк! Тебе доверили большое дело! На тебя надеется весь комсомол!» И я согласен с головой: правильная голова! А сердце? Сейчас сердце говорит: «Лежишь ты, Вахтанг, на дне тихого моря… Подумай минуту о доме, о стариках, о девушке с голубыми глазами, которая провожала тебя».

Б е р м а н. И ваша девушка, конечно, без всяких дефектов?

Д ж и б е л и. Первая девушка, товарищ Иосиф. Конечно, немножко бьется у меня сердце, хотя голова ему этого не позволяет. Ну, скажите честно: разве вы, так сказать, не волнуетесь?

Б е р м а н. Конечно, волнуюсь. Только я это делаю по-своему — молча! У меня это мало заметно! Бабушка у нас была очень нервная, больная. И мы с Костькой — это мой младший брат — старались ее не тревожить. В доме всегда говорили шепотом… Все держали в себе… Конечно, я немножко волнуюсь, но… как и все, работаю и вопросов товарищу старшему лейтенанту не задаю.

Г р и г о р ь е в (вылезая из люка). Балластную магистраль разорвало в трех местах… Помпа никак не сможет работать.

О р л о в. Плохо!

К у р а к и н  показывается из люка.

Г р у ш е в с к и й. И крышку никак не закрыть, товарищ старший лейтенант!

О р л о в. А ну-ка попробуем с вами, Фома Петрович!

Он с Григорьевым пытаются повернуть маховик, но это им не удается.

(Подходя к переговорной трубе.) В центральном!

Голос Афанасьева: «Есть в центральном!»

Балластную магистраль восстановить не имеем никакой возможности! Четвертый аппарат заполнен: заклинилась наружная крышка.

Голос Афанасьева: «Ну вот, еще одна радость!»

Пауза.

Куракин опускает голову. Орлов идет мыть руки, через плечо видит Куракина.