Пьесы

О р л о в (успокаивающе). Что за нетерпимость, товарищ старшина? Разве вы не думаете об этом?

Г р и г о р ь е в (горячо). Думаю, товарищ старший лейтенант, и не строю, как говорится, никаких иллюзий. Думаю о жене и о дочке Светлане… У нее, между прочим, часто ангина бывает — гланды не в порядке… (Кивнув головой в сторону второго отсека.) О Сеньке переживаю… о Пивоварове. Ведь мой племянник! Но я — военный моряк! Прошел такую войну, и, когда я научился побеждать, когда дошел почти до совершенства, приходится… Вот о чем жалею.

Б е р м а н. Но вы хоть воевали, Фома Петрович! А мы? Даже с врачом не успели схватиться… Ведь правильно говорит товарищ старшина — обидно умирать от такой нелепой случайности…

Г р и г о р ь е в (перебивая Бермана). Кто сказал «умирать»? А? Не было такого слова, и никогда я его не говорил! Смерти, душа из нее вон, я не боюсь! И буду с ней биться, а не нюни пускать, биться за жизнь до последней капли крови! Она еще стране нужна, моя жизнь! И мне она нужна!

О р л о в (взволнованно). Конечно, Фома Петрович! И мы ее дешево не продадим! Ведь мы с вами бывали и в более тяжелых переделках — и то не тужили! Верно?

Старшина молча кивает головой.

А насчет взрыва, товарищ Берман, — неизвестно, случайность ли это!

Пауза.

К у р а к и н. Разрешите мне влезть на торпедный аппарат, товарищ старший лейтенант! Может, там мне будет легче.

О р л о в. Влезайте!

Куракин поднимается под самый верх и устраивается на торпедном аппарате.

(Орлов смотрит на часы и записывает что-то в свою тетрадку. Затем вынимает из кармана книжечку. Листает странички. Подходит к Панычуку.) Пользуюсь случаем, чтобы, как парторг, переговорить с вами, товарищ Панычук! Я перед походом получил письмо от вашей матери. Она жалуется на вас!

П а н ы ч у к (сразу становится хмурым, мрачно). А что я такого сделал, чтобы она жаловалась?

О р л о в. Вы не отвечаете на ее письма. За все время службы, оказывается, ни разу ей не написали. Это правда?

П а н ы ч у к. Не хочу писать ей…

О р л о в. Причина?

П а н ы ч у к. Она для меня чужой человек, незнакомая женщина! А на письма незнакомых людей чего же отвечать?

О р л о в. А более понятно?

П а н ы ч у к. Есть более понятно! Мне исполнилось пять лет, когда она оставила меня и моего отца, ушла к другому человеку. А когда переехала в другой город, то и вовсе забыла о том, что у нее есть сын. Мой отец умер от горя: он любил ее, товарищ командир, понимаете, любил! Все это мне рассказывали потом, в детском доме… Год тому назад эта женщина стала вдовой. Тогда она вспомнила, что у нее есть сын, и разыскала меня. Пишет, а я ее даже и не помню! Прислала карточку (пожимает плечами), я смотрю и твердо не знаю, чи это она, чи просто так, открытка, что продают в ларьках за тридцать копеек.

Пауза.

О р л о в. Поступила ваша мать плохо. Но ведь ушла она к другому не из корысти?

П а н ы ч у к. А мне это безразлично!

О р л о в. Во всяком случае, беды не случится, если вы ей, старой уже женщине, черкнете несколько слов.

Панычук молчит.

Подумайте…

П а н ы ч у к. Я долго думал! Не напишу!

О р л о в (пожав плечами). Ну, как знаете!

П а н ы ч у к. Разрешите идти?

О р л о в. Идите!

Панычук отходит и садится рядом с Грушевским.

Г р у ш е в с к и й (тихо). Не знал, Паша, что у тебя такое жестокое сердце! И потом — все-таки мать!

П а н ы ч у к (мрачно). Мне сейчас не до этого! И не вмешивайся, Саша, не в свое дело! Что мое — то мое. Я сам разберусь.

О р л о в (листает свою книжку; старается говорить обыкновенным, спокойным голосом). Товарищ Грушевский!

Грушевский подходит.

Значит, скоро будем вас поздравлять?

Г р у ш е в с к и й. Так теперь… трудно сказать, товарищ старший лейтенант!

О р л о в. Это почему?

Г р у ш е в с к и й. Обстановка не очень спокойная, как (кивает на Григорьева) мичман говорит.

О р л о в. Ах, вот вы о чем! Я надеюсь, что Надю и вас мы все же поздравлять будем!

Г р у ш е в с к и й. Хорошо бы, товарищ старший лейтенант, а то… у меня случай очень сложный! Даже не знаю, как вам это объяснить.

О р л о в. А вы говорите напрямик.

Г р у ш е в с к и й. Надя скоро станет матерью!

П а н ы ч у к. А загс не в курсе этого дела!

Г р у ш е в с к и й. Дважды собирались оформить, и каждый раз что-нибудь мешало.