Пьесы

КАТАРИНА. Да мы сами вам больше мешаем.

Диалог становится более осторожным.

Мы вечно кричим, рыдаем, хлопаем дверями, а на лестнице кровь.

ЙЕННА. Ну это-то был несчастный случай.

ФРАНК. Да? В следующий раз, наверное, будем через окно.

ЙЕННА. Ну все иногда ссорятся. Мы с Томасом тоже, наверное, ссоримся.

КАТАРИНА. О нет, Томас такой прекрасный, с ним невозможно ссориться.

ЙЕННА. Прекрасный? Ладно, не буду жаловаться. (Замолкает.)

КАТАРИНА и ФРАНК смотрят на ЙЕННУ, она словно нехотя продолжает.

Мы почти никогда не ссоримся.

Пауза.

КАТАРИНА берет пустой бокал со столика. Идет на кухню.

ЙЕННА идет следом, останавливается в дверях.

ФРАНК убирает пылесос.

У нас у обоих нет чувства юмора. Когда Томас сердится, я говорю просто, что люблю его. Если вовремя сказать правильные слова, то ничего не случится. Если вовремя сказать «я люблю тебя», то ссоры не будет.

ФРАНК (идет на кухню). Хочешь пить?.. Я очень хочу.

ЙЕННА. У вас тут гораздо светлее.

ФРАНК. Разве? (Берет у КАТАРИНЫ из рук бокал.)

ЙЕННА (после паузы). Да.

ФРАНК. Хотя там уютнее. Как-то обжитее. (Нарочно говорит с ошибкой.)

ЙЕННА. Гораздо светлее… И так прекрасно открывать окно, когда дождь идет. У вас тоже голуби воркуют за окном? Мне очень нравится этот район. (Оживленно.) Все рядом — почта, аптека, супермаркет, табачная лавочка, винный, близко к метро… (Смотрит в окно кухни.) Парк неподалеку… Дети могут там гулять летом. Учиться кататься на велосипеде. Где Томас?

КАТАРИНА. Следи, чтобы они не отравились крысиным ядом.

ФРАНК. Голуби?

ЙЕННА. Дети?

КАТАРИНА. Крысиным ядом сейчас обрабатывают даже песочницу. Последнее время столько огромных крыс развелось. В Риме голубям тоже подкладывают крысиный яд, два сорта, от одного голуби сохнут, медленно высыхают, пока не умрут, такое своего рода удушение, а от другого, наоборот, голуби распухают, как воздушные шарики, им даже не надо больше летать, они пухнут до тех пор, пока не лопаются в воздухе, как воздушный шар, с такими огромными аплаками… правда.

ФРАНК. Аплаками?

КАТАРИНА. Да, аплаками.

ФРАНК (удивленно). Ты имеешь в виду — облаками?

КАТАРИНА (в голосе ее звучат металлические нотки). Нет, большие отвратительные пухлые аплака.

ЙЕННА. Бррр, какой ужас… Ты давно была… в Риме? Красивый город.

ФРАНК. Расскажи про того человека и крысу, Катарина.

КАТАРИНА. Нет.

ФРАНК. Расскажи… Так здорово было сегодня ночью: мы лежали в постели, и ты рассказывала про того человека и крысу.

КАТАРИНА. Я сказала, не буду.

ФРАНК. Ну пожалуйста, ну расскажи, про человека, который стоял закопанный в яму и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, а у ног его вертелась маленькая крыса, маленькая голодная крыса, которая никак не могла вырваться наружу и была вынуждена проесть себе путь через задний проход и выползти наружу через рот. Расскажи. У тебя так здорово получается.

КАТАРИНА (раздраженно). Расскажи сам.

ФРАНК. Да я не помню.

КАТАРИНА. Ну это же было про тебя.

КАТАРИНА уходит на кухню.

ФРАНК (преувеличенно внимательно). Так что, ты говоришь, у вас у обоих проблемы с чувством юмора? Муж и жена одна сатана, как говорится.

Пауза.

ЙЕННА. Очень здорово, что вы позвонили. Что будем делать?

ФРАНК. Что, говоришь? Что будем делать? Общаться.

ЙЕННА (задумчиво). Я так давно не разговаривала со взрослыми, что почти забыла, как это делается. Только и умею, что агукать да сюсюкать с детьми. Когда друзья звонят и рассказывают, где они были, какое кино смотрели, спрашивают, нравятся ли мне все эти фильмы, которые сейчас идут, «Силквуд» или «Фрэнсис», то я даже не знаю, о чем они говорят, я могу обсудить только «Чип и Дейл спешат на помощь», или Дональда Дакка, или детские площадки около Васагатан. (Замечает афишу между окнами.) Какая красивая афиша… Я даже сначала не заметила. (Как будто немного извиняясь.) О театре мы тоже говорить не будем.

ФРАНК. Не будем?

ЙЕННА садится в кресло на гвоздь и молоток.

ФРАНК убирает молоток и гвоздь и кладет на полку в коридоре.