Пьесы

Ханна. Да! И за это я буду вечно благодарна ей! Какая она у тебя милая! Я сразу же увела их в первый класс; ее укутала в большую шаль, чтобы она согрелась, а ему дала плед.

Клара. Милая моя Ханна!

Ханна. Но ты слушай дальше. В заливе дул свежий ветер. Мы плыли под скалой, голой и мрачной. Множество чаек кружилось над нами с громкими криками. Было так холодно. Мы прошли много миль и не видели на берегах ничего, кроме голых гор, скал и убогих домишек. Вот он, наш север! — подумала я. — Здесь выросли эти бедные замерзающие дети. Да… Я никогда не забуду этой минуты. Ужасно!

Клара. Да нет же! Вовсе не ужасно!

Ханна. Ах, Клара! И ты вот лежишь больная! Помнишь, какой ты была тонкой, какой веселой и беззаботной?

Клара. Да, да! Но об этом после. Я никак не могу найти слов, чтобы объяснить и рассказать тебе все. Ах, боже мой!

Ханна. Но почему же ты все-таки не обратилась ко мне? Ты же знаешь, что я имею средства… Я могла бы помочь тебе, не допустить, чтобы ты… чтобы… ты так переутомилась.

Почему ты не написала правды? Ты все скрывала от меня. Ракел первая написала правду.

Клара. Да, да, конечно. Иначе и не могло быть.

Ханна. Но почему?

Клара. Если бы я тебе написала правду, вы все бросились бы помогать мне. А я не хочу, чтобы мне помогали. Мне невозможно помочь.

Ханна. Но… значит ты притворяешься перед

Клара. Конечно… я все время притворялась… и перед всеми. А что мне оставалось делать?

Ханна. Ничего не понимаю. Все это как-то странно!

Клара. Ханна! Ты вот сказала «переутомление»… Ты сказала, что могла бы не допустить этого, помочь мне. А скажи, способен ли человек в состоянии изнеможения просить о помощи или оказывать сопротивление?

Ханна. Но ведь это случилось не сразу?

Клара. Ах, ты сама не знаешь, что ты говоришь!

Ханна. Так объясни мне, если можешь.

Клара. Нет. Так сразу я не могу… Но после, может быть, объясню.

Ханна. Начнем вот с чего: ведь ты не разделяла прежде его веры? Может быть, в этом причина?

Клара. Ах, это длинная история. Суть совсем не в том. У нас ведь разные натуры… но и не в этом суть. Будь бы Санг таким, как другие люди, — ну, возмущался бы, старался бы проявить власть, — тогда, может быть… Но еще задолго до того, как мы с ним познакомились, вся его сила, — а сила у него есть, в этом ты можешь мне поверить, — вся его сила была отдана его делу. Затем она превратилась в любовь, в самопожертвование. Нельзя себе представить ничего более прекрасного! Знаешь! В этом доме я не слышала ни одного грубого слова. Здесь ни разу не произошло ни одной так называемой «сцены». А ведь уже скоро двадцать пять лет как я замужем. Он всегда светится праздничной радостью. У него ведь все дни в году — праздник.

Ханна. Боже, как ты любишь его!

Клара. Мало сказать, что я люблю его. Без него меня не существует. Ты вот говорила о каком-то «противодействии»? То есть, это я говорила… иной раз мне приходится оказывать противодействие… когда это становится свыше наших сил…

Ханна. Я ничего не понимаю.

Клара. Сейчас я тебе объясню. Скажи мне кто может противостоять доброте, простой доброте? Чистому подвигу во имя ближних? Чистой, простой, благостном радости? И как можно противиться, когда его детская вера и его сверхъестественная сила увлекает людей?

Ханна. Ты говоришь — сверхъестественная сила?

Клара. A разве ты об этом не слышала? Разве дети тебе не рассказали?

Ханна. О чем?

Клара. Если Санг о чем-нибудь горячо молится, он получает то, о чем просит…

Ханна. Ты хочешь сказать, что он творит чудеса?

Клара. Да.

Ханна. Санг?

Клара. Неужели дети не рассказали тебе об этом?

Ханна. Нет.

Клара. Странно.

Ханна. Мы с ними об этом не говорили.

Клара. Но, значит, они не… Ах, они, вероятно, просто думали, что ты знаешь об этом. Ведь Санг — «пастор-чудотворец», это знает вся страна. Да, да, они просто думали, что ты это уже знаешь. Они ведь очень скромные, правда?

Ханна. Но неужели он творит чудеса? Чудеса?

Клара. Разве с первого взгляда на него ты не заметила чего-то необычного, сверхъестественного?

Ханна. Мне самой, пожалуй, не пришло бы в голову это слово, но теперь, когда ты сказала… Да, он производит впечатление чрезвычайно… как бы это выразиться… чрезвычайно одухотворенного человека… Да, он действительно производит странное впечатление. Будто он человек не от мира сего, не такой, как все…

Клара. Ну вот, ведь правда?

Ханна. Да, это правда.