Пьесы

Аплодисменты, крики «ура» и шум.

Б а р ы ш н я (восторженно, матросу). Матросик! Теперь вы пробьете Дарданеллы! Да?

М а т р о с (выбитый глаз, рябой, голос, как испорченный клапан гармоники). Ваши, барышня, хоть сейчас, а которые турецкие — пусть вон они (указывая на Андрэ) пробивают.

Д а м а (воинственно затрясла пером). Мы на нашем собрании, мы, слабые женщины, отвергли предложение большевиков о прекращении войны. Мы сказали: мы воюем не с войском немецкого народа, а с войсками Вильгельма. Вперед! На фронт!

М а т р о с (дает ей дорогу. Ручкой). Пожалуйста!

Г о л о с  Л у к и (немного запинается). Горит заря свободы и светит пока что кому? Лишь в окна буржуазии: ведь в наших подвалах и окон-то нет. Дальше скажу: если буржуазия хочет сесть на коней, то это значит что? Что все пути ко всем на свете Дарданеллам покрыты будут нашими трупами. На их блестящих горизонтах нас ждут кресты и кладбища. Ветры упадут им в ноги — это значит что? Это значит, нас они будут раскачивать на виселицах. Товарищи! На интернациональные дороги выходите, засыпайте меж собой ямы, окопы — братайтесь! А все фронты, скажу я вам, на буржуазию поворачивайте! Еще скажу: вместо золотой пусть молнией ударит на нашей Украине булава рабочей диктатуры!

М а т р о с. А котелки, буржуев, юнкерню — всех в трюм земли! На дно свободы!

А н д р э. Наш девиз — свобода, равенство и братство!

Б а р ы ш н я (которой Аврам в это время чистит ботинок). Свобода! Равенство! И братство! (От восторга затопала ножкой.)

А в р а м (отбросив вдруг ящик). Десять лет работал на заводе, а три я воевал, за это, вишь, мне дали крестик. Теперь дают свободу — свободу с крестиком лезть в могилу. Свобода? — Я без хлеба! Равенство? — Я ниже всех, без ног! Братство? — Я чищу ваши ноги!.. Так нате же вам вашу свободу, равенство, ваш крестик, верните только мне ноги! (Срывает и далеко бросает Георгиевский крест.)

Л у к а. Наш девиз: вся власть Советам! Мировая революция! Социализм!

На крыше дома — Ж о р ж  с национальным флагом, без шапки. В ажитации кричит:

— Россия! Император! Ур-ра-а!.. (Стреляет вниз.)

Я вижу, как пошатнулся Лука.

Я (кричу). Лука!

И изо всех сил бегу вниз. Выбежав, я вижу, как толпа бросилась врассыпную. Улицы пустеют. Посередине — раненный в руку Лука. Зинка перевязывает рану. Аврам. Дальше — матрос. Он кому-то угрожает:

— Подождите, подождите!.. Придет на вас судьба!

IV

1

Представьте себе, друзья, ту же самую улицу и город, опоздавший с Октябрем. Вдали орудийный грохот. Ветер. Ночь. Я на тайном посту у тайного повстанпункта, притаившегося у Аврама в подвале.

2

В подвале закрыто окно. Горит ночник. Капает вода. Г а м а р ь  пишет. Он в шапке. Возле него — п о с ы л ь н ы й, тоже в шапке, напряженно ждет. В углу на нарах  А в р а м, около него тенью — Н а с т я.

Г а м а р ь. Ревштабу. (Подумав, рвет написанное.) Нет, ты лучше так передай. Дислокация: партизаны на станции, настроение как будто наше, большевистское. Белые по эту сторону залегли. Под боком у нас ихний резерв — пулеметы, пехота, сотни три. Злые. Вешают. Молебны служат. Нас будет так: по три, по пять в квартирах — человек семьдесят рабочих. Наши все готовы. Оружия мало! На ружье три патрона, зато настроение стоит ста. Энтузиазм! Однако думаю, что, не сговорившись с партизанами, начинать восстание опасно. На переговоры я послал Луку. Жду его. Если же не вернется, условились — как взойдет луна, сами начнем. И все. Точка.

Н а с т я. Кажись, кто-то идет…

А в р а м (после паузы). Ветер.

Г а м а р ь (думая о своем). Что?

А в р а м. Ветер!

Гамарь взглянул на часы.

Н а с т я. Семьсот пятая упала, как ушел. Шестая. Седьмая. Восьмая…

А в р а м. Тсс…

П о с ы л ь н ы й  уходит.

3

В это время наверху:

М а р и н а (пишет). «Штаб. Пероцкому… Андрэ!..» (Рвет написанное. Отцу.) Нет, ты лучше так передай.

С т у п а й - С т е п а н е н к о. Может, по телефону?