Пьесы

ДАВИД. Неужели тебе нечем больше заняться?

ЭЛИН. Мне-то есть чем.

ДАВИД. Мне-то есть чем.

ЭЛИН. Вот и займись, Давид.

ДАВИД. Вот и займись, Давид.

ЭЛИН. Прекрати, я сказала.

ДАВИД. Прекрати, я сказала.

ЭЛИН. Что с тобой происходит?

ДАВИД. Что с тобой происходит?

ЭЛИН. Я боюсь.

ДАВИД. Я боюсь.

ЭЛИН. Правда? Чего ты боишься?

ДАВИД. Правда? Чего ты боишься?

ЭЛИН. Я боюсь, что… Боже, какой ты еще ребенок.

ДАВИД. Я боюсь, что… Боже, какой ты еще ребенок.

ЭЛИН. Да, да, да, да… сам все поймешь, когда постареешь.

ДАВИД. Да, да, да, да… сам все поймешь, когда постареешь.

ЭЛИН. Можешь повторять сколько влезет, пока не надоест.

ДАВИД. Можешь повторять сколько влезет, пока не надоест.

ЭЛИН расставляет тарелки, ставит вариться картошку, закуривает, берет газету, разгадывает кроссворд. Молчание.

ЭЛИН. Где Мартин?

ДАВИД. Где Мартин? (Молчание.)

ЭЛИН. Ты так хорошо разгадываешь кроссворды…

ДАВИД. Ты так хорошо разгадываешь кроссворды…

ЭЛИН. Что это такое: слово из пяти букв?

ДАВИД. Дрянь? (Молчание.) Я сказал дрянь. Шлюха тоже подходит.

ЭЛИН. Что ты несешь?

ДАВИД. Шлюха.

ЭЛИН. Ты знаешь, кто это?

ДАВИД. Знаю. У меня эти взмыленные шлюхи каждый день перед глазами.

ЭЛИН встает. ДАВИД тоже встает.

Не тронь меня. Если ты ко мне прикоснешься, я дам сдачи. Я не шучу. Мне плевать, что ты моя мать. Я ударю тебя.

ЭЛИН идет за хлебом, достает нож, начинает резать.

Я не поеду завтра в Мальмё. Сама иди в моряки. У тебя неплохо получится. Что молчишь? Не поняла, что ли?

Пауза.

Ты меня не заставишь. Слышала, что я сказал? Мама, я не хочу!

МАРТИН входит в столовую. Почти не заметно, что он пьян. Он пришел с улицы.

МАРТИН. Элин, ну что же ты все стоишь у плиты? Давай лучше я. (Берет у нее нож.) Я ходил за сигаретами. Какой прекрасный вечер. О чем болтаете? До чего ж тупой нож, только масло им резать. (Точит лезвие точильным камнем с рукояткой.) Ну и ну, Георг тоже с нами обедает? Вижу его машину. Так о чем вы тут болтали?

ЭЛИН. Да так, ни о чем.

ДАВИД открывает окно. На часах почти семь. На улице прохладный и тихий майский вечер.

ДАВИД. Какой свежий воздух.

МАРТИН. Элин, а может быть, пойдем прогуляемся, как раньше?.. Как в прежние времена.

ЭЛИН. Куда? Что-то не хочется.

МАРТИН. Ну что ты. Разве не скучно сидеть так без дела весь вечер?.. Может, по радио что-нибудь интересное? А что это у тебя за газета? Вот бы по радио передавали какой-нибудь увлекательный детектив… Помнишь «Случай Грегори», Давид?

ДАВИД. Нет.

МАРТИН. Конечно помнишь! Ты так испугался, что ночью пришел спать ко мне в кровать. Наверняка помнишь! Что там в газетах? Чушь всякая. Ты не мерзнешь? Давид, поди наверх, принеси маме кофту.

ЭЛИН. Нет, я больше не мерзну.

МАРТИН. Ты продрогла. Где та кофта, что моя мать связала тебе на прошлое Рождество? Почему ты ее не носишь? Она такая красивая. Ты ведь именно такую хотела, как у меня, правда, Элин? Поди наверх и принеси маме кофту, будь так любезен. Элин, ты не на сквозняке сидишь?

ЭЛИН. Нет, все в порядке.

МАРТИН. Точно? Давид, закрой, пожалуйста, окно. Что-то мне не по себе. Слышишь, что я говорю?

ЭЛИН. Пусть будет открыто. На улице так хорошо.

МАРТИН. Думаешь? Тогда ладно. Ты слишком много куришь.

ЭЛИН. Люблю курить.

МАРТИН (долго откашливается, смотреть на него противно). Еще бы, но, возможно, отсюда и кашель. Утром ты первым делом закуриваешь сигарету. (Зевает.) Вот я никогда глубоко не затягиваюсь. Все из-за этой жары. Когда-нибудь твои голуби угомонятся? (Выглядывает в окно.) Ишь ты какой — я его прежде не видел.

МАРТИН подманивает голубя к себе, подражает голубиному воркованию, разговаривает с ним. ЭЛИН и ДАВИД переглядываются.

Он понимает каждое слово. Гули-гули-гули-гули, иди сюда, моя птичка. Ну вот, улетел. На улице всего четырнадцать градусов. (Стучит по термометру.) Помнишь, как мама говорила, когда ты был маленьким? Ты никак не мог взять в толк, что градусники бывают разных видов, и мама говорила: «Нет, этот термометр не суют в детскую попу, этот суют в задницу самой природе». Никогда не забуду, как однажды, когда мы жили в Кевлинге… Помнишь, Элин, мы жили возле самой скотобойни? А ты, Давид, был совсем еще маленьким…

ДАВИД. Как же, как же, помню.