Пьесы

ТОМАС (снимает очки, смотрит на них). Эти? (Массирует глаза.) Нет, они у меня уже двенадцать лет. То есть не ровно эти. Но одна и та же модель.

КАТАРИНА. Очень красивые. Тебе идут.

ТОМАС. Такие снова в моде.

КАТАРИНА (быстро). Тебе идут.

ТОМАС. Мне не снятся сны. Мне некогда.

Пауза.

Что вы делаете?

ЙЕННА. Общаемся.

ТОМАС. Понятно.

ФРАНК (входит в комнату). Сколько у вас детей?

КАТАРИНА. Мы не выпьем?

ТОМАС (ЙЕННЕ). Почему ты вся мокрая?

ФРАНК. Сколько у вас детей?

КАТАРИНА. Ты же знаешь.

ЙЕННА. Двое… Я ничего не могу поделать с тем, что все время потею. Это началось после последних родов. Можешь не спать со мной в одной кровати.

ФРАНК. Я имею в виду младшего — это девочка?

ТОМАС. Кто? Вольфганг?

ФРАНК. Ах вот оно что. И как его зовут?

ТОМАС (отчетливо). Вольфганг.

ФРАНК (удивленно). Не Вольфганг же?

ТОМАС. Именно Вольфганг.

ЙЕННА. В честь дедушки…

ФРАНК (любезно). И что — он уже ползает, и садится, и все рушит на своем пути?

ТОМАС (расслабленно. Берет телефонную трубку). Нет-нет, еще пока нет.

ФРАНК. Он, может, не очень ранний… Мальчики позже учатся?

КАТАРИНА. Чем кто?

ФРАНК. Чем девочки. Неважно… С ним все хорошо?

ТОМАС. Нет, он болен.

ФРАНК. Вот как.

ТОМАС. Да.

ЙЕННА. Он болен с рождения.

ФРАНК. Ты хотела выпить.

ТОМАС. Кашляет по ночам. (Томас с трудом произносит слова. Кладет трубку.) Йенна думает, что это кашель.

ЙЕННА. Коклюш. Это не опасно.

ФРАНК. Бедный малыш, грустно, когда такие маленькие болеют.

ЙЕННА. Это не опасно, просто надо следить за ними всю ночь. Когда Сара болела коклюшем — это было ужасно.

ТОМАС заглядывает в спальню. Дверь открывается. Чувствует на себе внимание КАТАРИНЫ, немного подавлен.

С другой стороны, это так трогательно, так безумно трогательно — лежит такая кроха и кашляет, не может дышать как следует, ловит губами воздух.

ФРАНК. В таком состоянии не очень хорошо засыпать.

ЙЕННА. Да, я полночи проносила ее на руках. Я звонила тебе двадцать раз. Томас был в Мальмё на курсах. Я не знала, что делать. В конце концов…

КАТАРИНА. Тяжело, наверное.

ЙЕННА. Да уж.

Пауза.

Спящий ребенок весит еще тяжелее.

КАТАРИНА. Надеюсь, она скоро выздоровеет, сможете спать спокойно.

ЙЕННА (довольно резко). Сара здорова.

ТОМАС. Это Вольфганг болен.

ЙЕННА. Только Вольфганг болеет. (Сердито.) Это может быть и круп.

ТОМАС. Да, может быть и круп.

ЙЕННА. Да нет, вряд ли.

ТОМАС. Такой трогательный у него хриплый голосок, звучит почти как у Джимми Дюранте. (Смеется.)

ФРАНК. Красивое имя — Сара. Если бы у меня была дочка, ее бы звали Лена.

КАТАРИНА. Ой, нет, я знаю столько ужасно противных Сар… Простите… (Улыбается ТОМАСУ.)

ТОМАС (соглашается с КАТАРИНОЙ). Имя всегда ассоциируется с тем человеком, которого ты знаешь.

ФРАНК (чувствуется, что он считает ТОМАСА полным идиотом). Ну конечно. (ЙЕННЕ.) Знаешь, то, что ты сказала — что во сне дети кажутся гораздо тяжелее, чем обычно, — это очень интересно.

ЙЕННА (снова задумчиво). Не знаю, так ли это, но я точно это заметила.

КАТАРИНА (ни к кому не обращаясь). Томас.

ТОМАС. Да?

КАТАРИНА (ФРАНКУ). Не угостишь чем-нибудь?

ФРАНК. Что?.. Ах да, конечно. Простите.

Все с интересом смотрят на ФРАНКА.

Пауза.

О чем это я задумался?

КАТАРИНА (скорее от физического раздражения, чем эмоционального). Какой ты напряженный!

ФРАНК (не пытаясь оправдываться). Я? Да нет, вовсе нет.

КАТАРИНА. Очень напряженный. Посмотри на свою грудную клетку — она ходуном ходит. Да расслабься ты, ради всего святого, не можешь быть как все нормальные люди. (Голосом врача.) Никто тебя не съест… Слышишь, Франк?

ФРАНК. Что?

КАТАРИНА. Успокойся.

ФРАНК. Не понимаю, о чем ты говоришь.

Пауза.

ФРАНК садится на ручку кресла, на котором сидит ЙЕННА.

Мы же будем не просто чай пить — а что-нибудь покрепче.

ЙЕННА (наклоняется и берет журнал со столика) Видел, какой роскошный стул Франк купил?

ФРАНК (КАТАРИНЕ). Не понимаю, о чем ты говоришь.

ТОМАС. О Господи, это стул? (Внимательно смотрит.) Это же почти произведение искусства.

КАТАРИНА. Это произведение искусства, на котором невозможно сидеть.