Пьесы для чтения

Вот чего я никогда не делал, так это табуреток. Я много чего не делал и, в частности, табуреток. Но мне приходится выравнивать ножки. Вот именно этой табуретке. Практически на каждом дежурстве. Посмотрите, она же кривая. Не знаю, кто сделал эту табуретку, но ответственность за ее, если можно выразиться, здоровье лежит на мне. Потому что ты, табуретка, стоишь в моей дежурке, а это дорого стоит. Вот! Как же это понять? Я тебе прошлый раз одну подпилил, а ты как будто опять окривела?! У меня такое впечатление, что кто-то тут без меня подпиливает. Или они у тебя сами растут? Неравномерно…

Переворачивает на бок. Упирается в ножку коленом. Делает надпил.

Прости. Не больно? Я быстро.

Быстро отпиливает кончик ножки. Ставит табуретку на ножки. Табуретка еле-еле стоит.

Ну вот… Так лучше, пожалуй.

Пауза.

Спросите меня, исполнил ли я свои жизненные предначертания? Нет, я ни на что никогда не жалуюсь. Но! Я часто задаю себе этот вопрос: все ли ты сделал, о чем мечтал?

Сделал ли ты деревянную лестницу? Помнишь, ты хотел сделать деревянную лестницу? Да, да, деревянную — с поворотной площадкой, с постановкой стоек или укосин, поручней и перил, с укреплением наугольниками, шириною в полметра?

Нет, не сделал!

Сделал ли ты… палисадник легкого типа, состоящий из обыкновенных столбов, с обжиганием их и осмолкой?

Нет, не сделал.

Может быть, ты вытянул хотя бы один погонный метр малых карнизов из брусков простого рисунка?

Нет, увы!

Может быть, сделал ты стол с проножкой?

Нет, не сделал стола.

Ну хотя бы стенную вешалку в одну доску с оструганием, а?

Нет, увы!

Банную скамейку на шпонках?

Нет, нет, нет!

И табуреток я никогда не делал. Я лишь исправляю чужую работу. Признаться, я всегда мечтал сделать настоящую табуретку. Не довелось.

Я многого не сделал, о чем мечтал. Я даже не сделал ни одного пожарного щита!

Я не сделал ни футляра для фановых труб, ни фонарного столба, ни — между стойлами — перегородок!

Я не позволил себе ни малую, ни большую починку паркетных полов — ни переклейкой с пристружкой, ни выколкой выбоин, ни загонкой реек с расчисткой щелей…

Я не совершил морения ни одного квадратного метра ни дубового, ни ясеневого, ни красного дерева — ни с очисткой, ни без!

Я не смастерил прикроватный филенчатый столик-шкаф ни для двух человек, ни для одного… с отделениями и двумя дверками… открывающимися одна направо, другая налево!..

Я не сделал новые тумбы к наличникам с постановкой на место или без постановки…

Я не исправил ни одной форточки! Ни одной скамейки с локотниками!..

На очажный котел круглую крышку со шпонками я тоже не сделал!

Зато я сделал вас, дорогие мои, хотя не уверен, что вы меня слышите.

Пауза. Он собирается с мыслями.

Сегодня день… Такой день… Такой сегодня день, говорю…

(Торжественно.) Друзья, я хочу вас познакомить сегодня с моим отцом, в некотором смысле — вашим дедом… Нет, не так. Отец, я хочу познакомить сегодня тебя с моими детьми, твоими, представь себе, внуками.

(Себе.) Я тороплюсь. В этом деле не надо спешить. Никакой спешки.

(Куклам.) Но если бы вы знали, какой у вас будет замечательный дед… Его еще нет, но он будет, обязательно будет… То есть не то, чтобы его не было никогда, он, естественно, был… Был и есть. А то с кем же я говорю?.. Но будет еще… Папа, я не могу объяснить, помоги! (Прислушивается.) Короче, в настоящий момент ты существуешь как бы не сам по себе, я правильно объясняю?.. А как бы идея. Идея отца. Моя идея отца. Моего. Вашего деда.

Вышел на середину.

Вот. (Приседает.) Слышите? Это суставы. Или не слышите? Я-то слышу. (Приседает, прислушивается.) Доктор сказал, что отложение солей здесь ни при чем. В пределах нормы. У одних, знаете, щелкают, у других — нет. Впрочем, я не знаю, у кого не щелкают. (Приседает, прислушивается.) Как на шарнирах. Папа, а у тебя в моем возрасте щелкали суставы? (Ждет ответа.) Нет? Да, да — ты только не говорил.

Разминает пальцы, кисти рук.

Иногда мне кажется, что в прошлой жизни я был деревом. Деревом нельзя себя увидеть во сне — можно лишь ощутить. Это как слепоглухонемой. Не мой язык и не моя кожа. Не кожа — кора. Мои листья испаряют влагу. Я слышу их шорох, но не ушами, а шевелением тысяч моих черенков. Так я беседую с ветром. Иногда я начинаю жестикулировать, раскачиваться, возмущаться, словно хочу прокричать что-то. Я сам не знаю, чего я хочу.

Пауза.