Читаем Пьесы и сценарии полностью

НЕРЖИН

Не моё?

А девушка — не ваша.

ГРИДНЕВ

А вы остры на язычок.

НЕРЖИН

Не притворюсь, что простачок.

ГРИДНЕВ

Свободны в обхожденьи.

НЕРЖИН

Не за словом в карман.

ГРИДНЕВ

(пристально, очень значительно)

А — кто вы есть, товарищ капитан?

НЕРЖИН

Я вам сказал: комбат.

ГРИДНЕВ

Да нет, по соцпроисхожденью!

НЕРЖИН

Я не ослышался?

ГРИДНЕВ

Я думаю, что нет.

НЕРЖИН

Спросили вы…

ГРИДНЕВ

Кто ваш отец, кто дед?

А вы взглянули как-то косо.

НЕРЖИН

Да. Если добрых десять лет

Не слышал этого вопроса

И думал не услышать впредь,

Так как же мне на вас смотреть?

ГРИДНЕВ

А раньше, значит, слышали?

НЕРЖИН

Да кто ж его не слышал?

На каждом повороте.

Но ведь теперь уж он из моды вышел.

Мы — просто русские, мы просто — патриоты.

ГРИДНЕВ

Формулировочка такая нам знакома.

БЕРБЕНЧУК

Товарищи, прошу вас, без стеснения, как дома,

К столу! к столу! к столу!

ЛИХАРЁВ

Сюда вот, Олечка!

ОЛЯ

Не надо на углу!

Все рассаживаются за зеркалом. Майков идёт к Гридневу и Нержину.

ГРИДНЕВ

Да, всё течёт, всё изменяется на свете.

Мы — снова русские, но русские — не просто.

А в офицерское училище вступая, вы в анкете

Не замечали этого вопроса?

НЕРЖИН

Заметил, да. Но думал — старый отпечаток.

ГРИДНЕВ

В ОсобОтделах не бывает опечаток.

Майков уводит их и сажает: Гриднева рядом с Глафирой, Нержина возле себя. В последнюю минуту к столу приходит и Прокопович, садится в неудобном месте, без пары и собеседника. Теперь слышен шум приступа к еде, общие разговоры:

— Позволите?

— Пожалуйста.

— Кусочек ветчины.

— А это что за невидаль?

— Отбросивши чины…

— Обычай русский воскреся,

Под хреном прусский порося.

ОЛЯ

Я не пойму, когда же здесь воюют?

С тех пор, как я приехала, всё кушают, всё кушают.

А там-то думают… А там о вас горюют…

И сводки слушают.

ГОЛОСА ЗА СТОЛОМ

— Когда вы замуж выйдете, то мужу…

— Сюда долей!

— Нет, только меньше жиру!

— Кому-то начинать.

— Кому же?

— Кому же, как не командиру?

— Внимание!

— Внимание!

БЕРБЕНЧУК

(встаёт)

Товарищи! Уже три года мой дивизион,

Ну, не скажу, что в нынешнем составе,

Сметая артиллерии враждебной огневой заслон,

Пусть пушками других частей, но вправе

Мы приписать разведке нашей… во-от…

И всё вперёд… и всё вперёд…

Из-под святой Москвы, из-подо Ржева…

Как вот… волной… как вот… лавиной гнева…

Неся идей советских благородство…

Не зная отдыха… всё время на краю передовом…

Всё время под одним и тем же руководством

(Я — с самого начала был, а заместитель мой уже потом),

Под Старой Руссою… Орёл…

Бобруйск… и Белосток…

И вот сегодня, подводя итог…

Активные участники, не зрители,

В день именин майора, заместителя…

Не кадровик, не строевик… но знает своё место…

А тут — и Пруссия в котле… и было бы уместно…

Язык солдатский мой, он груб и прост…

Короче, я вам предлагаю тост…

Во-от… тост — за армию… за нас… за…

ГРИДНЕВ

Не пойму.

Традиция советская издавняя

Не в том ли состоит, что первый тост заздравний

Возносится Тому…

ВАНИН

(перебивает, вставши с бокалом)

Кто шлёт нам озарение кремлёвских звёзд.

Что значит — «армия»? — Главнокомандующий!

Подполковник предложил нам тост

За Сталина!

Парторг громко аплодирует.

БЕРБЕНЧУК

(заикаясь)

Да-да-да-да! Конечно! Да, да, да!

Все встают, чокаются, общий гул.

МАЙКОВ

Был выпить гренадер! Сюда, Салий, сюда!

(Гридневу.)

Мужчина выпить! — вёдрами, по-русски,

Хоть с огурцом, хоть без закуски.

(Наливает Гридневу и Нержину.)

Теперь нас верных будет три.

Пьют с Гридневым, Нержин едва пригубляет. Майков отлучается.

ГРИДНЕВ

Что ж вы ответили?

НЕРЖИН

Ответил?..

ГРИДНЕВ

В анкете.

НЕРЖИН

А-а… Сын служащей.

ГРИДНЕВ

Как это понимать?

НЕРЖИН

А так, что в учрежденьи служит моя мать.

ГРИДНЕВ

Ответ неполный. По нему не видно вашего лица.

А кто её отец? А — ваш отец?

И наконец —

Отец отца?

НЕРЖИН

А если мой отец убит

За полгода до моего рожденья, —

Как в этом случае мне быть

С моим происхожденьем?

ГРИДНЕВ

Я помогу. Найдём вам вашу полочку.

Кем он убит? Чьей пулей? Чьим осколочком?

НЕРЖИН

Немецким.

ГРИДНЕВ

В армии?

НЕРЖИН

Да, в русской.

ГРИДНЕВ

Скажем — в царской.

НЕРЖИН

Нет, в русской армии.

ГРИДНЕВ

Ну, прямо вот, в кацапской.

БЕРБЕНЧУК

(оживлённо Галине)

А там толпа, несут, кричат!

Он разогнался, чуть назад, —

И танком врезал прямо в склад!

(Хохочет.)

ГРИДНЕВ

Кто ж был он? Серенький солдат?

Навряд…

А ваша память чин его могла б ещё…?

HEPЖИН

Могла бы. Зауряд-

Прапорщик.

ГРИДНЕВ

Ах, пра-апорщик!! Как стал им?

НЕРЖИН

Просто. Был студент.

ГРИДНЕВ

Ага-а, студент! Один момент.

(Важно закуривает.)

Он — сын…?

НЕРЖИН

Крестьянский.

ГРИДНЕВ

Ломоносов?

Вот так из маленьких вопросов

И вам готова западня,

И всё понятно для меня.

Вы — внук, да только не крестьянина. На денежки какие

Отец учиться мог? На трудовые

Шиши?

Кормилица соха?

Нержин взволнован.

Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Шучу, комбат. Пока — дыши.

БЕРБЕНЧУК

Не тянет танк, мотор рычит —

А там уж госпиталь горит,

Ну, всё растащит бражка!

— На башню танка и кричит:

— Да мне ж оставьте, пехоташка!

Галина смеётся вслед за Бербенчуком. Глафира нервничает. Возвращается Майков.

МАЙКОВ

(Гридневу)

А ты курить — недавно научился.

ГРИДНЕВ

Давно.

МАЙКОВ

Перейти на страницу:

Все книги серии Солженицын А.И. Собрание сочинений в 30 томах

В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века
Архипелаг ГУЛАГ. Книга 1
Архипелаг ГУЛАГ. Книга 1

В 4-5-6-м томах Собрания сочинений печатается «Архипелаг ГУЛАГ» – всемирно известная эпопея, вскрывающая смысл и содержание репрессивной политики в СССР от ранне-советских ленинских лет до хрущёвских (1918–1956). Это художественное исследование, переведенное на десятки языков, показало с разительной ясностью весь дьявольский механизм уничтожения собственного народа. Книга основана на огромном фактическом материале, в том числе – на сотнях личных свидетельств. Прослеживается судьба жертвы: арест, мясорубка следствия, комедия «суда», приговор, смертная казнь, а для тех, кто избежал её, – годы непосильного, изнурительного труда; внутренняя жизнь заключённого – «душа и колючая проволока», быт в лагерях (исправительно-трудовых и каторжных), этапы с острова на остров Архипелага, лагерные восстания, ссылка, послелагерная воля.В том 4-й вошли части Первая: «Тюремная промышленность» и Вторая: «Вечное движение».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Русская классическая проза

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман