Пьесы. Том 1

КРЕОН. Из граждан всех одна ты мыслишь так.

АНТИГОНА. Со мной и старцы, да сказать не смеют.

КРЕОН. Тебе не стыдно думать с ними розно?

АНТИГОНА. Чтить кровных братьев - в этом нет стыда.

КРЕОН. А тот, убитый им, тебе не брат?

АНТИГОНА. Брат - общие у нас отец и мать.

КРЕОН. За что ж его ты чтишь непочитаньем?

АНТИГОНА. Не подтвердит умершей этих слов.

КРЕОН. Ты больше почитаешь нечестивца.

АНТИГОНА. Но он - мой брат, не раб какой-нибудь.

КРЕОН. Опустошитель Фив... А тот - защитник!

АНТИГОНА. Один закон Аида для обоих.

КРЕОН. Честь разная для добрых и для злых.

АНТИГОНА. Благочестиво ль это в царстве мертвых?

КРЕОН. Не станет другом враг и после смерти.

АНТИГОНА. Я рождена любить, не ненавидеть.

ЭВРИДИКА. Сад еще спал, он не подозревал, что я любуюсь им. Как красив сад, когда он еще не думает о людях! Поля были мокрые от росы и чего-то ожидали. Все кругом чего-то ожидало. Я шла одна по дороге, звук моих шагов гулко отдавался в тишине, и мне было неловко - ведь я прекрасно знала, что ждут не меня. Тогда я сняла сандалии и осторожно проскользнула в поле, так что оно меня не заметило. Была еще ночь. Только одна я в полях и думала, что уже утро. Сегодня я первая увидела, как настал день.

ХОР. Я теперь меньше познаю и больше понимаю, но каким-то особенным, незаконным способом. Все увереннее удается мне овладеть даром непосредственности. Во мне развивается способность постигать, улавливать, анализировать, соединять, давать имя, устанавливать факты, выражать их причем все сразу.

Рай - он повсюду, к нему ведут любые дороги, если только пойти по ним достаточно далеко. Но продвинуться вперед возможно, лишь возвращаясь назад, затем направившись вбок, и вверх, и затем вниз. Нет никакого прогресса, есть только вечное движение и перемещение - оно идет по кругу, спиралеобразно, бесконечно. У каждого человека свое назначение, и единственный наш императив - это следовать своему назначению, приняв его, к чему бы это ни вело.

Я живу для одного себя, но себялюбия или эгоизма в этом нет и следа. Я всего лишь стараюсь прожить то, что мне отпущено, и тем самым помогаю равновесию вещей в мире. Помогаю движению, нарождению, умиранию, изменению, свершающимся в космосе, и делаю это всеми средствами, день за днем. Отдаю все, чем располагаю. Отдаю в охотку, но и вбираю сам - все, что способен вместить. Я и венценосец, и пират. Я символ равновесия, олицетворение Весов. (СТРАЖНИКИ вносят АНТИГОНУ.) Ну вот, начинается. Маленькую Антигону схватили. Маленькая Антигона впервые может быть сама собой.

СТРАЖНИКИ. Забрали ее лопатку, а ты опять за свое, ногтями стала рыть... Ну и дерзкая ты! Я на секунду отвернулся, взял у Дюрана табаку и не успел заложить щепотку за щеку, не успел сказать спасибо глядь, а она уж роется в земле, точна гиена. Это средь бела дня! А уж как эта девка отбивалась, когда я хотел ее схватить! Чуть глаза мне не выцарапала! Кричала, что должна довести дело до конца... Ей-богу, она сумасшедшая!

Входит КРЕОН.

КРЕОН (останавливается, удивленный). Что это значит? Дурачье! (Антигоне.) Где они тебя задержали?

СТРАЖНИК. У трупа, начальник.

КРЕОН. Что ты собиралась делать у тела своего брата? Ты же знаешь, что я запретил к нему приближаться!

СТРАЖНИК. Что она делала, начальник? Она рыла землю руками. Посмела снова закапывать труп.

КРЕОН. А ты-то сам понял, что сказал?

СТРАЖНИК. Можете спросить у остальных, начальник. Когда я вернулся туда, труп очистили от земли; но солнце сильно припекало, и он уже начал попахивать, вот мы и стали неподалеку за пригорком с подветренной стороны. Мы решили, что ничем не рискуем среди бела дня. Но на всякий случай - для большей надежности - сговорились по очереди посматривать, все ли в порядке. Но в полдень, когда солнце палило вовсю, а ветер стих, труп стал вонять еще больше, и мы совсем очумели. Сколько ни таращил я глаза, все кругом дрожало, точно студень, я ни черта не видел. Подошел к товарищу за табачком, думал, пройдет... Не успел заложить табак за щеку не успел сказать спасибо, обернулся - глядь, она роет землю прямо руками. Среди бела-то дня! Неужели она воображала, что ее не заметят? А когда увидела, что я бегу за ней, думаете, она остановилась, попыталась удрать? Как бы не так! Продолжала рыть изо всех сил, прямо как бешеная, словно и не видела, что я подхожу. Когда я ее схватил, она, чертовка, отбивалась, все рвалась к трупу, требовала, чтобы я ее отпустил, потому что тело, мол, еще не покрыто землей. Она сумасшедшая...

КРЕОН (Антигоне). Это правда?

АНТИГОНА. Да, правда.

КРЕОН. А ночью, первый раз, тоже была ты?