Пьесы. Том 1

Тереза. Нет, папа, ты мне нужен, останься!

Тард. Видишь ли, если это всерьез... как-то некстати... в этом костюме.

Тереза. О нет, папа, останься... и в этом костюме - тем лучше. (Прижимается к нему.) Папа, дорогой папочка! Как хорошо, что ты такой грязный, такой смешной и вульгарный!..

Тард. Э, позволь-позволь, дочурка... Я понимаю, что ты шутишь, но все-таки не забывай - я твой отец!

Тереза (кричит с каким-то зловещим торжеством). О нет, я не забуду, папа! Я твоя дочь! Дочь жалкого человечка с грязными ногтями, обсыпанного перхотью! Он любит произносить благородные слова, но пытался продать меня всем встречным и поперечным с тех самых пор, как на меня стали заглядываться мужчины...

Тард (с достоинством). Что ты болтаешь? Я тебя просто не понимаю. (Флорану.) Она сама не знает, что говорит.

Тереза. О нет, папа, я но забыла, что ты мой отец! Я не забыла ни одного из гнусных секретов, которые связывают меня с тобой крепче, чем любовь. Если бы ты знал, как дороги мне сегодня эти секреты, какую службу они мне сослужат! О, нам хорошо вдвоем, папа! Мы понимаем друг друга, так? Нам стыдиться друг друга нечего, мы ведь одной породы - верно?

Тард. Само собой, детка, само собой... (Флорану.) Не понимаю, что с ней...

Тереза (Флорану). Ты молчишь? Чувствуешь, что я теперь далеко от тебя и прилепилась к нему... Ты тащил меня за собой, ты ведь сильный, а я билась головой обо все придорожные камни... Но теперь я вырвалась от тебя. Ты меня больше не настигнешь.

Флоран. Тереза, ты барахтаешься, рвешься, но ты не вырвалась от меня.

Тереза. Нет, Флоран! Теперь, когда я дошла до отчаяния, я вырвалась от тебя. Я теперь в таком мире, где ты никогда не бывал, тебе туда не пройти и за мной не угнаться. Ведь ты не знаешь, что значит страдать и упиваться своим страданием... Ты не знаешь, что значит чернить себя, марать, вываливаться в грязи... Тебе незнакомы никакие человеческие страсти, Флоран... (Смотрит на него.) Морщинки - какая забота провела их на твоем лице? Ведь ты никогда не знал настоящего горя - горя, которого стыдишься, как гнойника. Ты никогда не испытывал ненависти - это видно по твоим глазам, - ненависти хотя бы к тем, кто причинил тебе зло.

Флоран (все еще спокойный, с просветленным взглядом). Да, Тереза. Но я не отчаиваюсь. Я уверен, придет день, когда я и тебя научу забыть, что такое ненависть.

Тереза. Как ты уверен в себе!

Флоран. Да, я уверен в себе и в твоем счастье, которого я добьюсь, если надо, против твоей воли!

Тереза. Какой ты сильный!

Флоран. Да, я сильный.

Тереза. Ты никогда не знал, что такое бедность, уродство, стыд. А я - я готова была часами петлять по улицам, только б лишний раз но спускаться по ступенькам, потому что у меня были дыры на коленках. Я бегала по чужим поручениям, была уже большая и, улыбаясь, говорила «спасибо», но стыдилась, когда мне давали на чай. Ты никогда не был на побегушках у чужих людей, никогда не разбивал поллитровку и потом не замирал от страха, боясь признаться в этом.

Тард. Вот ведь приспичило вспоминать всякую ерунду!

Тереза. Да, папа, приспичило!

Флоран. Я никогда не был бедным, Тереза. Но это не моя вина.

Тереза. Все не твоя вина! И ты никогда не болел. Я уверена. А у меня была золотуха, чесотка, сыпь - все болезни бедняков. И хозяйка заметила это и линейкой раздвигала мне волосы.

Тард (в отчаянии). Тьфу ты, и золотуха туда же!

Флоран (качая головой). Я буду бороться, Тереза, я буду бороться, и я одолею все беды, что тебе причинила нищета.

Тереза (насмехаясь). Ты будешь бороться! Бороться! Ты готов с улыбкой вступить в борьбу с чужими страданиями, потому что не знаешь, что такое страдать. Страдание окутывает тебя, как мантия, и кое-где прилипает к коже. Если бы ты изведал, что такое злоба, трусость или слабость, ты бы тысячу раз подумал, прежде чем прикоснуться к этой кровавой мантии. Ох, каким нужно быть осторожным, чтобы не задеть бедняков... (Берет отца за руку.) Живо, папа... Надевай свой цилиндр. (В упор, Флорану.) А теперь будь любезен, дай нам пройти.

Флоран (преграждая ей путь). Нет, Тереза.

Тереза (дрожа, глядит ему в глаза). «Она прелестна», - я слышала, как вы переговаривались с Гартманом. «Прелестна». Ты ведь не ждал от меня этого, а? Лицо, искаженное ненавистью, крикливый голос и все эти мерзости. Я, наверное, сейчас безобразна, как сама нищета, не так ли? Не говори - нет. Ты побледнел. Побежденные страшны - верно?

Флоран. К чему ты говоришь эти дурацкие слова? Какая же ты побежденная? А уж я-то совсем не победитель.

Тереза. Ты - богач. Это еще хуже. Победитель, который выиграл сражение без боя.