Петербург 2018. Дети закрытого города

Протяжный гул разнесся над городом. Так мог бы реветь далекий мотор или все, что угодно, как объяснила сама себе Вета, но сердце все равно зашлось в отчаянном ритме. Была в этом звуке жуткая нотка, как будто застонал тяжелобольной – безысходно, дико.

– Мы же сделали все, что смогли. Никто бы не сделал больше. – Вета закрыла глаза.

– Судя по тому, как нам вставляли палки в колеса, никто бы и не стал делать больше, – усмехнулся Антон в темноте за ее левым плечом.

Вспышка света опять расцвела над домами и быстро потухла, но Вета успела ее заметить. Она протянула руку к окну, указывая на темное небо, но сказать ничего не успела: новый стон-гул сотряс дом, обиженно зазвенели стекла. Страшно наклонились деревья, силуэты которых все еще можно было различить на фоне серого неба.

– Включи радио, – севшим голосом попросил Антон.

Она потянулась к стене, нашарила пластмассовую коробку с единственным переключателем, щелкнула им. Послышался шум, напоминающий шорох прибоя, тихий и безобидный. Вета всегда убавляла звук перед тем, как выключить радио совсем.

– Ты трогал настройки?

В темноте было не различить шкалу волн. Вета покрутила ручку настройки туда-сюда, но помехи только стали громче. Голые руки покрылись мурашками, как от холода. Было уже тихо, но предчувствие морозом дышало в затылок.

– Пойдем, – сказал за ее спиной Антон деловито и спокойно.

– Ну это же… – Перед тем, как выйти в коридор, Вета снова обернулась на окно. Деревья стояли неподвижно, будто высеченные из мрамора. По небу разливалось белое рваное марево, под которым жались друг к другу по-прежнему черные дома.

– Это город.

Ей не было ни страшно, ни волнительно, но когда она сдергивала с вешалки плащ, потянула так сильно, что оторвала петельку.

– Не бойся, – сказал ей Антон.

Вета удивилась тому, как тихо и без толкотни спускались люди по лестнице вниз. И молчал лифт. Все было так слаженно, словно у них каждый месяц случались испытания, и каждый месяц стекла тряслись от утробного гула. Но почему и нет? Ей никто и никогда не рассказывал о закрытом городе. Не посчитали нужным.

Где-то на нижних этажах запищал ребенок, но быстро смолк. Свет сочился из высоких окон на лестничных пролетах, но его оказалось слишком мало. Несколько раз Вета чуть не слетела со ступеньки, не рассчитав высоты.

Походя она глянула в окно на лестничной площадке: из-за вспышек на улице делалось светло, как днем. В небе распластались черные неподвижные тени. Одна нависла над соседним домом так низко, что почти касалась телевизионных антенн. Взгляд выхватил из темноты ближнего переулка неторопливое аморфное шевеление. Там плясали язычки белого пламени, то затухая, то снова разрастаясь.

Еще одна неожиданность – подвал дома оказался довольно сухим и не пах мышами, хоть Вета успела вообразить все прелести убежища. До самого утра приглушенный гул тревожил их шаткое спокойствие даже в подвале – помещении без единого окна.

Тридцатое сентября. День красного рассвета и стершихся надписей

Вета шла по ступенькам подземного перехода – вверх. Непривычно яркое солнце выбелило бетонную лестницу, высушило лужи на дорогах. Вета шла по ступенькам и вспоминала, как некрасиво закончится ее самый короткий рабочий день.

Ночью она и подумать не могла, что этот день будет похож на вереницу предыдущих, что машины будут точно так же носиться по шоссе, а люди – собираться на автобусных остановках. А туман утром снова поднимется с асфальта в рыжее от рассвета небо.

– Это мертвый город, – мысленно повторила она услышанную где-то фразу и остановилась.

Все ступеньки были исписаны мелом – белые буквы тянулись от одной стены перехода к другой, но, сколько она ни щурилась, она не могла разобрать ни слова. Свет солнца и чужие подошвы почти стерли меловые каракули, оставив только обрывки и хвостики у самых стен.

Прохожий толкнул Вету под локоть, и она принялась быстро подниматься вверх, опомнившись.

…Сегодня утром Лилия встретила ее у порога школы. В холле не шумели первоклассники. Только дворник бродил по аллее, шаркая жесткой метлой по асфальтовым дорожкам. Вета уже решила, что уроки отменили, но оказалось, что ее все равно ждали.

Лилия прятала руки за краями шали.

– Вы не хотели бы взять отпуск за свое счет? По семейным обстоятельствам, – сказала она очень сухо и твердо.

Вета не сразу сообразила, что ей ответить.

– У меня сегодня уроки.

– Уроки проведет Роза, она разберется. А вы идите домой. Да-да.

Они с полминуты стояли друг напротив друга, перегородив узкий проход между колоннами. Смотрели – и ни одна не опускала взгляда.

– А с какой стати? – поинтересовалась Вета. Не то чтобы она надеялась получить правдивый ответ, но все-таки глупо было стоять, ощущая только сквозняк, холодящий щиколотки. И уходить так сразу тоже было глупо. Скажут потом – ты совсем не боролась.

Лилия вскинула голову, так что засверкали стекла очков. Она так говорила на педсоветах – вскидывала голову, – и становились видны узкие породистые ноздри.