Петербург 2020. Зомби-апокалипсис

“Возможно, я ошибаюсь, и нам помогут, ведь не может эта дичь случиться везде, но как-то верится в это с трудом…”, – признал я про себя наше безвыходное положение, а вслух произнес:

– Надя, нас спасут. Если не сразу, то очень-очень скоро. Нам на три месяца всего хватит…

Я осекся, потому что услышал шум летящего, как показалось, вертолета. В подтверждение моей догадки через несколько секунд из-за горы действительно возник вертолет МЧС. Как в голливудском фильме он появился в самый нужный момент, когда надежда на спасение стала таять, и также как в каком-нибудь триллере он неожиданно на глазах у нас совершенно по-идиотски врезался в вышку связи, стоящую на вершине, взорвался, и ярким факелом рухнул на деревья под ней. Через полсекунды до нас докатился звук взрыва. Собаки, все как одна, перестали лаять и завыли, предвещая нечто совсем нехорошее, хотя куда, казалось бы хуже.

Истерика Нади не дала мне договорить. Она осела на пол и, закрыв лицо руками, в полный голос зарыдала. Этот вертолет в нашей жизни просуществовал не более десяти секунд, за которые мы испытали, пожалуй, весь спектр чувств: от радости близкого спасения до отчаяния.

– … а я за это время найду и людей и припасы! – прокричал я со злостью в сторону вышки, объятой пламенем, пытаясь задавить приступ отчаяния. – На заправке полно соляры и бензина! – продолжал я кричать, но уже тише. – Надо только прорваться через наших мертвых, но активных соседей. Все будет хорошо, только вот связи больше нет… . – Последние слова я произнес из последних сил уже почти шепотом, как будто из меня, как из шарика, выпустили весь воздух.

При этих словах Надя уже тихо плакала. Ее красивое, еще нестарое лицо искривилось, на шее и висках синими нитями вздулись вены. Все пережитое за это короткое утро выливалось слезами. Надя плакала от неизвестности, страха за наших детей и осознания ужаса одиночества живого человека среди мертвецов.

Наши дети: сын и дочь живут в Америке. Сын уже больше пяти лет работает в одной известной нью-йоркской юридической конторе, а дочь учится в престижном колледже на Восточном побережье. Мой небольшой строительный бизнес позволял дать хорошее американское образование сыну и дочери. С ними в первую очередь я хотел связаться. Но сначала необходимо было выяснить, что же произошло, и каковы масштабы катастрофы, а потом выработать план, как найти связь.

Зомби-соседи вместе с мертвыми таджиками безуспешно толкались в ворота, а два бывших алкоголика – в калитку. Оставалось перебраться через забор в месте, где поблизости нет зомби, и… Что делать дальше, я не знал. То есть я мог в мельчайших подробностях распланировать свои действия до момента приземления за забором, но что делать дальше, я не представлял. Я совершенно не представлял, что ждет меня за благословенным забором. Зародившийся за пределами нашего участка хаос рвался к нам, но мы, слава богу, пока были надежно ограждены от его деструктивного воздействия. У меня возник вопрос: почему мы с Надей не превратились в зомби? Ведь деревенские водители-алкоголики, викторовские таджики, да и сам Виктор обратились. Правда, у тел Виктора и членов его семьи были видны следы укусов. Виктору выпустили кишки, всех остальных успели даже обглодать. Таджики и алконавты, насколько я мог разглядеть их, были без каких-либо повреждений. Из чего я сделал вывод, что на Виктора и его семью напали, и напали, по всей видимости, их рабочие. Но эти умозаключения не давали ответ на вопрос, почему мы не обратились. Фактов пока не хватало.

Надя по-прежнему плакала. Я ничего не мог ей сказать обнадеживающего, хотя для нее сейчас это было очень необходимо. Присев рядом, я обнял ее и начал гладить по голове, успокаивая. Мало-помалу Надя стала затихать. Плач перешел в глухое всхлипывание, а затем она заснула. Солнце уже припекало вовсю, из-за пережитого сумасшедшего стресса я тоже, не поняв как, отключился.

Мне снилось, что я ношусь над землей, разглядывая внизу толпы непонятных людей, которые смотрят на меня и завидуют. Я не знал, откуда мне известно, что они мне завидуют, но точно это понимал. Они тянули ко мне руки, чтобы поймать и сделать так, чтобы я больше не летал, а я не хотел, но терял высоту. Когда я уже снизился настолько, что меня уже почти схватили чьи-то мертвые руки, я проснулся от выстрела.