Петербург как предчувствие. Шестнадцать месяцев романа с городом. Маленькая история большого приключения

За спинами «императоров» в нишах расположены фрески на мифологические темы. Причем указано, что это копии 60-70-х годов н. э. с еще более древних греческих оригиналов. Фрески потрясающи. Считается, что по ним учились живописи многие художники, поскольку известны эти произведения миру с конца XVIII столетия. На той, что продемонстрирована на афише, указавшей нам путь к выставке, изображен древнегреческий герой Ахилл и его учитель кентавр Хирон во время обучения мальчика игре на лире. Довольно знаменита и полная трагизма фреска «Медея» – героиня трагедии Еврипида запечатлена в тот момент, когда из ненависти к бывшему супругу Ясону собирается убить собственных детей.

Мы долго гуляем по «римскому атриуму», разглядывая бесценные фрески и статуи и впитывая атмосферу места. Кажется, что сейчас из-за угла выглянет величественная фигура в тоге и направится к статуе Августа – зажечь огонь в факеле, зажатом в мраморной руке… Мягкое сияние пламени озарит все вокруг, и начнется таинственная обожествляющая императора церемония… Но тут из-за угла выходит громогласное семейство соотечественников, и иллюзия тает. Да и в руке Августа-Юпитера нет никакого факела – только обломок скипетра.

Посетителей на выставке, кстати, порядочно. Фотографировать шедевры и притрагиваться к ним руками строго запрещено – за выполнением правил следят бдительные смотрительницы, похожие на церберов. Люди ничего и не трогают, и не фотографируют: ходят спокойно, смотрят.

Я, в общем, человек законопослушный и обычно ничего противозаконного не совершаю: не освистываю опозорившихся артистов на театральных подмостках, всегда оплачиваю проезд в общественном транспорте (даже когда там много народу) и выкидываю мусор в строго отведенные для этого места. И в музеях веду себя как подобает. Обычно. Но сейчас я как завороженная смотрю на одну из фресок. Она совсем рядом, стоит лишь протянуть руку. Ни защитного стекла, ни смотрительницы поблизости. Ни-че-го! Ни-ко-го! Фотографировать запрещено, значит, даже ни одного изображения не смогу сегодня унести отсюда с собой. А потому… Я еще раз воровато оглядываюсь по сторонам и храбро касаюсь древней вещи рукой. Тут же следует резкий окрик – все-таки одна из суровых женщин поодаль «засекла» меня и сейчас буравит гневным взглядом. Медленно краснею от стыда и воздеваю глаза к застекленному небу.

– Аки дитя… – ворчит сердито женщина в униформе. Руслан толкает меня в бок и тоже смотрит осуждающе. А я что? Ничего. Я сегодня умудрилась прикоснуться к почти вечности. Может быть, даже мылом мыть руку сегодня не буду. Пусть на ладони какое-то время побудет память.

Напоследок мы с Русланом тихо (раз уж я все равно «запятнала» нашу репутацию посетителей) решаем сфотографировать общий фон «августеума». Приходится долгое время топтаться возле спуска к гардеробу, потом сделать пару кругов возле лестницы-амфитеатра, когда наконец бдительность «охранников» несколько притупляется. Быстро выключив вспышку, мы делаем один кадр и прячем фотоаппарат в сумку. Уф, пронесло…

Комментарий Руслана

Ну, если с «прикосновениями к вечности» все ясно – можно испортить культурное наследие, то абсолютно непонятно, чем объясняется такая нелюбовь к фототехнике – можно было последовать примеру основных залов Эрмитажа и продавать право на проведение фотосессии рядом с арт-объектами (дополнительные 200 рублей на входе).

В гардеробе одеваемся, на всякий случай, быстро. Мало ли что. На улице пытаюсь объяснить Руслану, зачем я потрогала шедевр, и начинаю сама «путаться в показаниях»:

– Это так красиво.

– Ага.

– А охранница стояла далеко…

– Угу.

– Такое произведение искусства! В XVIII веке благодаря этим фрескам произошло развитие общеевропейского стиля – неоклассицизма! А Неаполь, где они хранились, стал популярен…

– Конечно.

Я умолкаю и закусываю губу: «Ну да, ты прав. Я поступила глупо. Больше так не буду. Зато теперь… – Я торжественно поднимаю вверх свою „провинившуюся“ руку. – Теперь я чувствую себя чем-то большим, чем есть на самом деле. Вот так».

– Статуя Свободы! – фыркает Руслан, однако мы оба понимаем, что последнее слово остается за мной.

Дома ношусь со своей рукой и по-прежнему чувствую значимость. Заодно готовлю простой, но странноватый салат: маринованная сельдь, тертое яблоко и французская горчица. В оригинале еще присутствуют зеленые листья салата, но я их игнорирую. К салату варю картофель. Блюдо получается что надо. Правда, Руслан в некотором шоке от полученных вкусовых ощущений. Зато я сегодня могу отговариваться своей «значимостью»…