Петербург накануне революции

Немецкая община до начала XX века представляла собой одну из самых многочисленных групп нерусского населения Петербурга. Немецкая колония формировалась из остзейцев – немецкого населения прибалтийских земель, включенных в состав России, и из немцев, прибывавших в Россию из княжеств Германии. Немцы играли значительную роль практически во всех сферах жизни города. В XIX веке около 20 % государственных служащих высокого ранга были немецкого происхождения. Среди немцев было немало выдающихся медиков – достаточно вспомнить имена Карла Андреевича Раухфуса, Романа Романовича Вредена, Дмитрия Оскаровича Отта, в честь которых в Петербурге названы больница, институт и роддом. Крупнейшая аптека Василия Васильевича Пеля на Васильевском острове обслуживала в год более 50 тысяч человек и была поставщиком императорского двора. Немцы составляли треть петербургских часовщиков, четверть ювелиров и пекарей. Согласно одной из легенд, немецкая фамилия Кренгель дала название кренделю, который вешали над входом в пекарню – как в стихотворении Александра Блока «Незнакомка»: «Чуть золотится крендель булочной, / И раздается детский плач». Много среди немцев было колбасников, слесарей, аптекарей и провизоров. К началу XX века наиболее заметно немецкое присутствие было в торгово-ремесленной Казанской части и на востоке Васильевского острова. 90 % немцев были лютеранами. В Петербурге существовали три немецкие лютеранские общины, основанные еще в начале XVIII века. При двух из них, церкви Святых Петра и Павла на Невском проспекте и церкви Святой Анны на Кирочной улице, были открыты евангелические школы, позднее преобразованные в знаменитые гимназии – Петришуле и Анненшуле. После войны и двух революций многие немцы покинули Россию, остальные постарались ассимилироваться.

Финны

Ингерманландские финны – коренное население приневских земель, они жили на будущей территории Петербурга еще до основания города. Финнов, населявших ближайшие к столице Петербургскую и Выборгскую губернии и наделенных теми же правами, что и русские крестьяне, называли чухнами, или чухонцами. Этим они отличались от финляндцев – уроженцев и жителей Финляндии. Финляндцы нередко приезжали в российскую столицу получать профессию и заниматься ремеслом – их было много среди сапожников и портных, а также среди подмастерьев в ювелирных, часовых и столярных мастерских. Специфически финской была профессия трубочиста: 60 % столичных трубочистов были финнами, причем происходили они все из одной местности в Финляндии. С расцветом петербургской промышленности и открытием в 1870 году ветки, соединившей Петербург с Выборгом, город наводнили финские рабочие и железнодорожники – они селились на Выборгской стороне рядом с фабриками и в окрестностях Финляндского вокзала (о чем до сих пор напоминает название Финский переулок). Ингерманландские финны в основном занимались сезонными промыслами – грузовым извозом, вывозкой снега и заготовкой льда зимой. Особую категорию составляли «вейки» (от финск. veikko – «парнишка», «друг», «товарищ») – извозчики из карельских и ингерманландских крестьян: на нарядно украшенных ленточками и бубенцами санях они катали столичную публику на Масленой неделе. Финские крестьянки работали наравне с мужчинами, нанимаясь к петербуржцам горничными и прачками. Кроме того, финны из окрестных уездов снабжали Петербург рыбой, дровами, молочными продуктами, санями и глиняной посудой.

Евреи

Евреями назывались в Российской империи люди, исповедующие иудаизм, а также иудеи, недавно перешедшие в христианство (евреи-выкресты). Вплоть до 1860-х годов еврейская диаспора столицы исчислялась несколькими сотнями человек, поскольку по закону о черте еврейской оседлости, появившемуся при Екатерине II, иудеи могли лишь на время приезжать в Петербург для ведения торговли и судебных разбирательств в Сенате. Благодаря реформам Александра II, еврейские ремесленники, купцы 1-й гильдии, бывшие солдаты и обладатели высшего образования смогли постоянно жить вне черты оседлости. Петербургские евреи в основном были родом из Белоруссии, Курляндии и Литвы.