Петербург: необыкновенные биографии

Меньшиков призывал русских людей к сохранению роли державообразующего народа, это было одной из главных тем его публицистики: «Мы, русские, долго спали, убаюканные своим могуществом и славой, – но вот ударил один гром небесный за другим, и мы проснулись и увидели себя в осаде – и извне, и изнутри… Мы не хотим чужого, но наша – Русская – земля должна быть нашей».

Социализм – новое рабство

Оказавшись после захвата власти большевиками на Валдае, где у его семьи была дача, без работы, он много и горько размышлял над трагедией родины. В своих дневниках, опубликованных только после краха СССР, Меньшиков вскрывал лживую подоплеку социалистических теорий. «Основное утверждение социализма – будто оно более справедливо, чем свободная конкуренция, – писал он. – Но это чистое суеверие. Почему справедливее принудить человека к работе, чем предоставить ему свободу в этом отношении? Почему справедливее равнять талант и бездарность, лентяя и страстного труженика, бережливого человека и расточителя? Я думаю, именно свободный строй обладал секретом наиболее естественного распределения деятельностей и вознаграждений. Что же справедливого – награждать главным призом и первую прискакавшую лошадь, и последнюю? «Не надо никаких призов, никакого неравенства», – скажете вы. Но, стало быть, не надо и никакого превосходства, не надо стремления к совершенству, не так ли? Бега и скачки для лошадей – тяжелая вещь, но они вырабатывают изумительные качества и образование сверхлошадиных пород. Отбрасывая призы, вы ущемляете импульс цивилизации. Зачем, в самом деле, стараться в любой области, если первосортный труд расценивается одинаково с четвертым сортом? Торжество социализма в лучшем случае остановит прогресс, в худшем – погасит тот изумительный разгар энергии и мысли, какой дала система трудового соперничества в европейском обществе. Если нет соревнования, нет драмы жизни, нет и борьбы за жизнь, а человек, подобно зверю, обеспеченному хлебом, становится скучающим и тоскливым, как бы потерявшим смысл жизни».

Что делать? Трудиться!

В своих статьях Меньшиков ставил вечный русский вопрос: «Что делать?» – и сам на него отвечал, что надо трудиться изо всех сил. Он писал, что «в нашей беспорядочно трудящейся и, сказать правду, ленивой стране, в стране Тентетниковых и Обломовых» напоминание о необходимости трудиться имеет особый смысл, более глубокий, чем на Западе.

«Чего следует страстно желать и чего добиваться в ближайшее столетие? – снова спрашивал Меньшиков и отвечал: – Первейшей из великих задач я считаю организацию труда народного. Так как труд есть единственный источник средств, то прежде всего следует расчистить этот источник и дать полный выход народной энергии. Надо поставить основной целью то, чтобы сто миллионов пар рабочих рук ежедневно работали в России до утомления… Труд не только дает богатство, которое страхует жизнь от бедствий нищеты, – труд дисциплинирует душу, труд просвещает, труд дает благородный облик, уподобляя человека Творцу. Только трудящийся человек нечто создает – праздный всегда истребляет, и сумма праздных граждан в период их рабочей способности всегда напоминает армию Тамерлана, рассеянную по стране. Они поедают, подобно саранче, то, что не сеяли. Перерождая людей в паразитов, праздность развращает высшие слои общества до злодейского типа прожигателей жизни…»

На второе место по важности для России задач Меньшиков ставил борьбу с пьянством. «Нужно ли прибавлять, например, что, оставляя ужасающее народное пьянство в теперешнем виде, правительство обрекает все – даже величайшие – реформы свои на верную гибель? Борьба с пьянством народным должна составить одну из благороднейших задач власти, и эту борьбу нельзя откладывать на дальнейшее».

Гастарбайтеры XIX века

Именно эта тема, которую постоянно и с горячей страстью публициста поднимал Меньшиков, является в его трудах, пожалуй, самой актуальной для наших дней. Причем в его времена гастарбайтеров не надо было искать на стройках или в подпольных мастерских в потаенных подвалах. В те времена иностранцами были полны ключевые государственные ведомства России. Вот что творилось, например, в Министерстве иностранных дел и в российских посольствах за рубежом. «Штатных мест за границей в этом ведомстве 315, – отмечал Меньшиков. – Из них около 200 заняты людьми нерусского происхождения. В особенности много балтийских немцев. Просто в глазах рябит, когда читаешь списки… В общем, из 646 мест по ведомству иностранных дел 529 заняты лицами нерусских фамилий. Из остальных 117 мест известная часть приходится на долю поляков».