Петербург в 1903-1910 годах

Высланы за границу два корреспондента-француза, за распространение сведений, не согласных с данными «Правительственного вестника». В последнем появилась сегодня телеграмма, произведшая на многих гнусное впечатление: будто все движение рабочих было устроено на деньги Англо-Японского союза, приславшего для этой цели в Россию 18 миллионов. Может быть, какие-нибудь кружки, неразборчивые к средствам, и пользовались японскими деньгами, но рабочие чисты. Кто видел их в то время, тот не может сомневаться в этом: люди шли за идею, а не подкупленные. Наконец, за разбитие петербургских стекол это слишком большая плата; за 18 миллионов можно бы было устроить кое-что посерьезнее!

От врачей, лично принимавших у себя на квартирах раненых во время беспорядков, слышал, что раны многих, несмотря на малый калибр пуль, были ужасны; никелевые оболочки на пулях прескверные и, надрываясь еще в стволе ружья, действовали как пресловутый «дум-дум». Война отошла совсем на задний план и даже еще дальше; что там творится — никто ничего не знает, да и не хочет знать.

На улицах продаются, кроме официальных, московские газеты и еще какое-то, неизвестно когда вынырнувшее на свет «Военное время».

15 января. Вышли почти все газеты; писать что-либо о беспорядках им запрещено, и «Новое время» прямо заявило, что кроме перепечатки из «Правительственного вестника» ничего сообщить не может. «Слово»[135] и «Русь», несмотря на это, поместили дельные передовые статьи и, надо думать, попадут на цугундер.

Завтра ожидаются студенческие беспорядки.

16 января. В редакциях газет «Наши дни» и Наша жизнь» и у сотрудников их произведены были усиленные обыски; проф. Ходского[136], редактора второй, раздели чуть не до рубашки. Газеты эти не выходили до сих пор, так как забраны все статьи и все материалы из редакций. Вероятно, Трепов прослышал, что названные газеты решили пойти на закрытие и собирались подробно описать события этих дней, и напечататься притом в огромном количестве экземпляров для возможно широкого оповещения России.

17 января. Никаких студенческих демонстраций вчера не было. Студенты спешно запасаются штатским платьем, так как со всех сторон сообщают о случаях избиения их рабочими.

Знаменитая телеграмма о 18 англо-японских миллионах оказалась фабрикацией некоего Череп-Спиридовича[137]; Сергей расклеил ее в тысячах экземплярах по Москве и только тогда, так сказать с полувысочайшей санкции, ее напечатали в Петербурге правительственные газеты. Английский посол заявил протест и справедливо: в глупости обвинять англичан нельзя!

18 января. Идут усиленные аресты. Арестованы: Максим Горький, Богучарский, Анненский, Пименова, Кареев, Мякотин[138] и т. д. — целый ряд литераторов.

Утром не прибыла почта из Варшавы; почтальоны, приехавшие оттуда, передают, что там бунт, и Варшава горит. Все возможно! Наступают словно последние времена государства русского. За что ни ухватись — все ползет по швам!

Имеем газеты, «гласность», а живем, как в лесу. В газетах в изобилии имеются сведения о том, что делает король на Сандвичевых островах, и ровно ничего о том, что творится у нас кругом. Москва и дальнейшие города правду о нас узнают только с «оказией», письма же по почте не доходят, на что слышатся повальные жалобы. Перлюстрация производится грандиозная. Не доходят даже телеграммы, срочные и с оплаченным ответом, если касаются события 9 января: знаю этому примеры…

Дикие, темные времена!

19 января. Толки об отказе Семеновского полка участвовать в избиении, по проверке, оказались мифом.

В «Инвалиде»[139] опубликована отставка «по болезни» кн. Святополк-Мирского.

Среди мрачных историй нашего времени приходится отмечать иногда и перлы высокого юмора. Так, Святейший (?!) Синод «по указу Его Императорского Величества» опубликовал и приказал вставить в церковные ектеньи следующие два прошения.

1. О еже не помянута грехов и беззаконий наших и истребити от нас вся неистовыя крамолы супостатов, Господу помолимся.

2 О еже утвердити в земли нашей безмятежие, мир и благочестие, Господу помолимся.

Господа Бога тревожат — Он-де все выслушает, — а на собственный хвост оглянуться нужным не находят!

20 января. Из газет узнал, что вчера государем была принята какая-то подозрительная депутация рабочих… Не лучше ли бы было начать с этого, а главное не припутывать каких-то политических тенденций к действительным целям действительных рабочих??.. Фраза из речи его: «Я вас прощаю» — это верх изумительности! Людей расстреляли, избили за желание видеть царя и изложить лично ему свои нужды и их же милостиво прощают за это!!.

По слухам, Гапон находится в Швеции и уже прислал оттуда прокламации к рабочим. Город кишит прокламациями: есть, между прочим, «призывы к революции», подписанные Горным и Технологическим институтами.