Петербург

Мне еще повезло, что занялся полупроводниками сейчас, когда мастера заводов освоились с электричеством и «чистой» химией для лампочек — попытка создать триод несколько лет назад — явно была бы обречена на провал. Ваять что-либо, кроме радиосвязи, из «золотых» триодов — не поднималась рука. Надо дать «отстояться» технологии, и тогда начать переводить добро на другие пробы.

Только тут, в этом времени, оценил стоимость радиодеталей. В свое время отстригал ножки от полупроводников и делал из них пульки для рогатки, а вот ныне мне проще из рогатки золотыми червонцами стрелять.

Выполнили две радиостанции в «морском» исполнении — то есть, в корпусе, аналогичном хронометру — амортизируемым и с карданным подвесом. Электроника у нас пока выходила чувствительная к тряске. Зато детекторные приемники получились неприхотливые.

На какой частоте все это работало? А демон ее знает! Судя по расчету колебательного контура, который мы делали, опираясь на таблицы соотношений — частота должна быть около мегагерца, плюс минус лапоть. Частотомеров у меня нет, как нет и способа мерить или задавать высокие частоты эталонными генераторами. Все что могли сделать — отстроить колебательный контур по потреблению электричества, а потом подстраивать по нему остальные. Теорию и тут мы отложили на потом. Все получали исключительно опытным путем, определяя, на каких частотах, точнее, при каких соотношениях колебательных контуров триод устойчиво работает, добиваясь от него максимума мощности, на максимуме частоты. Вышло, в итоге, около мегагерца — эта частота и была взята как опорная для ближней связи. А сколько там на самом деле получилось — разберемся, когда придумаю, как частотомер высокочастотный сделать.

Продолжение исследований в радиолаборатории отложил, в связи с приближающимся выходом каравана к Готланду. Мастера и так на меня обижались, что в порывах страсти не редко были посланы. А что делать? Паяльники у нас в лаборатории работали по технологии «бабушкиного утюга», то есть, нагревающиеся от жаровни. Когда у тебя в руках остывает рабочий инструмент, а от дверей бежит подмастерье с криками «Мастер, Мастер! Там…» — не всегда удавалось подобрать корректные выражения.

Вот теперь, за месяц до выхода, начал «подбирать хвосты». Как обычно, в последний момент. Форсированная карусель. Ухххх…

Спорил со станочниками по поводу новых станков для Ижоры. Пинал оружейников по поводу новых стволов. Облазил «Волков» на стапелях Вавчуга, вносил изменения.

С корабелами вообще долгий разговор получился — мы пересчитывали проекты с учетом доработок, и у нас основательно поплыл весовой баланс. Одно только дублирование сварных соединений болтами, стягивающими плиты бортовой брони канонерок за ребра усиления — дали привес в полторы тонны. А для броненосца таких болтов выходило почти на 20 тонн. И это были еще далеко не все «добавки», утверждаемые в проектах по результатам эксплуатации канонерок.

Остальные цеха требовали к себе не меньшего внимания. Поправки, по результатам эксплуатации наших диковин находились для всех, и везде это тянуло свои проблемы. Технические. Значит, мне их и решать.

Раскритиковывал ткани из новых нитей, устраивал головомойку за десятки метров запорченной целлофановой фотопленки — можно подумать, нельзя было самим догадаться проверить, как поведет себя основа в химических реактивах. Нет! Сначала все сделают по моим эскизам, а потом хлопают глазами. Так что, пока наша новенькая разработка, пленочный фотоаппарат, осталась не у дел. Точнее, снимать он может, и пленку для него можем делать. А вот с процессом проявления, точнее, устойчивости к нему основы пленки — еще надо поработать. Фотоаппарат, кстати, получился шикарный, с пленкой шириной 10 сантиметров. Бросать разработку было жалко, и провел несколько дней, колдуя с текстильщиками над присадками к вискозе для получения устойчивого к проявителю, фиксажу и горячей воде целлофану.

Параллельно, листая лабораторные журналы, выяснил, что эксперименты по подбору «в чем еще можно растворить целлюлозу» с получением вискозы не закончились. В чем только лаборанты не растворяли несчастное дерево. Даже в моче пробовали. И несколько листов журнала, описывали термические режимы и добавки, сопровождающие этот процесс. То-то мне показалось, что в лаборатории странно попахивает.

Но, именно эти эксперименты дали интересный результат. Моча с уксусом начала некоторым образом на целлюлозу влиять. Несколько листов журнала показывали, как лаборатория билась вокруг этого соотношения, добиваясь некоторых намеков на результат, но, так и не поймав положительной тенденции.

Тем не менее, это были единственные страницы, где некие растворенные хлопья целлюлозы фигурировали. Остальные описания больше напоминали неудавшееся шаманство.

Пытался вспомнить, какие у меня ассоциации имелись с мочой и целлюлозой. Никаких. Но ведь эффект в журнале зафиксирован! На меня напал зуд «погони за хвостом незнакомки».