Петербург

Единственная ассоциация у меня возникла с фосфором — ведь именно его мы гоним из вышеуказанной жидкости. Пришлось выписывать со складов фосфор, благо его на заводе складировалось больше, чем требовалось оружейникам, и пробовать растворять целлюлозу уксусом с фосфором. Врагу не пожелаю таких экспериментов. Тем более, не особо удачных.

Проблеск на удачу мелькнул практически случайно, когда указал замешивать уксус не на чистом фосфоре, так как опасно с ним работать, а на сожженном, который в сгоревшем виде существенно безопаснее. Вот добавление крепкого уксуса в прогоревший фосфор дало некоторый результат — целлюлоза «потекла». Пусть и не полностью, пусть только намеками — но мы ухватили свой хвост. Немедленно в десятках склянок начали намешивать различные концентрации, выстаивать, греть — словом, «метод тыка» во всей красе. И самое смешное, что лаборатория уверенно шла к получению уксусной технологии производства вискозы. Даже не знаю, делали так в мое время, или это наша случайная разработка, но несколько проб показывали — нить выходит ничуть не хуже вискозы. Даже лучше. Правда, воду нити не впитывали и пахли уксусом после сушки — но мы еще в самом начале пути.

Жалко было оставлять новинку на полдороги. Но мое время вышло. Пора было отрабатывать доверие Петра. Хватит мне вырабатывать адреналин в заводских цехах.

Первое свидание с царским лимузином стоит описать особо.

На апостол мы прибыли за неделю до выхода каравана, когда по Двине уже во всю бежали льдины. Нестись по зимнику, когда за спиной трещал лед, стало еще одним острым ощущением. Деньков бы на пару раньше — но дела не отпускали. Теперь оставалось надеяться на русский …эээ… обычай, и плавучесть понтона.

В Архангельске задержался только на один вечер — посидеть с броненосцем и поговорить с мастерами. Одевающийся листами брони корабль вызывал щемящее чувство. За «дембельским аккордом» обычно следует сам дембель. Но уж свой аккорд не дам никому испортить. В этом ключе мастерам и направлял мозги.

Добравшись до базы флота, порадовался деловой суете. Настолько деловой, что на фрегате дневальный не обратил на меня внимания. Радоваться перестал. Потом радоваться перестал дневальный. Потом капитан. Потом деловое настроение быстро разошлось на все корабли. Потеряли за зиму нюх мои беломорские покорители морей.

Так вот, апостол, выбранный мастерами, по одним им ведомым критериям, под представительский корабль — взяли в оборот основательно. Разобрать и разукрасить корпус мастера просто не успели за три месяца. Но внутри корабль было не узнать. Впрочем, снаружи отделку начали, как только потеплело, так что, еще неизвестно, насколько изменится корпус внешне.

Внутри царила деревянная резьба, тканевые драпировки и ковры. Ковры то они где взяли? Мы же их не производим! Похоже, слишком давно моя жизнь идет урывками. Теряю связь с происходящими делами.

Оказалось, в украшении царского судна активно приняли участие архангельские купцы. Уж не ведаю, откуда они поснимали картины и прочую роскошь — но помогли купцы изрядно. О чем обещал обязательно рассказать Петру. Хотя не сомневаюсь, что купцы сами напишут государю про посильную помощь в ярких красках.

Царский лимузин переделали основательно. Одну палубу отвели целиком под высоких гостей, нарезав перегородками просторные каюты. Каюты блистали богатой отделкой, пробитыми в бортах большими окнами, и всеми нашими жилищными наработками, вплоть до батарей водяного отопления и ванных комнат с подачей холодной и горячей воды.

Носовой «салон» где предполагалось проводить общественные мероприятия, вообще напоминал теннисный корт слегка треугольной формы, и опять с большими окнами. Они же мне всю силовую схему обшивки порушили! Надеюсь, это чудо отделки никогда не попадет в серьезный шторм.

Царская палуба, как тут начали называть эту часть корабля, благоухала свежим деревом и жженым железом. Впрочем, запах железа тянул с нижних палуб, где продолжалась битва сотни мастеров, с подмастерьями и помощниками, за государеву благосклонность.

На нижних палубах делали менее престижные каюты, с небольшими иллюминаторами и общими санузлами. Что, впрочем, не повлияло на тщательность отделки. Ну, не умел народ в это время руками плохо работать. От никудышных мастеров вся деревня отворачивалась, после чего только уходить в другие земли оставалось.

Еще ниже располагались казармы солдат охраны и кубрики матросов. Вот тут все было по-спартански — рундуки и двухъярусные койки в нескольких больших, общих, кубриках.

В кормовой части трюма смонтировали паровой котел, работающий на подогрев воды для отопления и ванных комнат, а также котел для коловратника, обеспечивающего, через генератор, освещение на палубах и в каютах. Генератор, между прочим, демонтировали из лаборатории Вавчуга, а коловратник с котлами сняли с Волка. Дорогой у нас лимузин получается.